Он внимательно прочел записку.

— Я разрезал бы его на куски, но, к сожалению, у меня нет с собой ножовки, — сказал он извиняющимся тоном.

— Ха-ха! — с горечью произнесла я.

— Имея такого братца, тебе не следовало бы оставлять сумочку где попало, — сказал он тоном старого дядюшки, читающего нравоучения.

— Я и не оставляла. Должно быть, этот паршивец залез в сумочку, когда я сидела на сцене.

— И ты его не заметила?

Я многозначительно взглянула на Варвара.

— Я не замечала ничего, кроме того, что происходило на сцене.

Он встретился со мной взглядом.

— Ну что ж, если тебе негде спать, то как насчет того, чтобы поехать ко мне?

— С удовольствием, — сказала я.

Мы выскользнули из театра через боковую дверь. У парадного входа его ожидала беснующаяся толпа фанатов, но мне показалось, что он хочет избежать встречи не только с ними, но и с Джеком.

Я ожидала, что машина Варвара будет под стать его бунтарскому имиджу, однако это оказался новенький «роллс-ройс», при виде которого Рэнди лопнул бы от зависти. Мы уселись на заднем сиденье, шофер включил зажигание, а Варвар открыл встроенный бар, в котором, помимо самых разнообразных напитков, стояло несколько бутылок с молоком.

— Хочешь рюмочку шерри? — спросил он и, заметив мой удивленный взгляд, пояснил: — Мне же нужно выпить что-нибудь смягчающее горло после целого вечера напряженного крика.

Он налил мне хереса, включил магнитолу, и машина наполнилась тихой музыкой. Фортепиано с оркестром. Звучала мучительно сладкая мелодия, которая показалась мне знакомой.

— Вспомнила, — сказала я наконец, — это музыка Эльвиры Мэдиган.

Варвар выругался. В его реакции не было обычной для него ярости, и именно от этого она казалась более естественной.

— Это музыка не Эльвиры Мэдиган, — сердито сказал он.

— Ошибаешься. Вчера вечером по телевидению показывали фильм — про одного офицера-кавалериста, который влюбился в канатную плясунью. Все любовные сцены сопровождались этой мелодией.

— Возможно, но тем не менее это музыка не Эльвиры Мэдиган, — твердо заявил Варвар. — Это концерт для фортепиано с оркестром си мажор Моцарта.

— Ладно, поверю тебе на слово. Только не вздумай бросаться на меня с ножовкой.

Он усмехнулся:

— Пропади она пропадом! Ножовки мне надоели и на сцене. Я не хотел набрасываться на тебя, но я буквально зверею, когда обесценивают настоящую музыку.

— Настоящую музыку? — в недоумении переспросила я.

— Ведь ты не назовешь настоящей музыкой тот бред, который сегодня слышала со сцены?

— Разве ты исполняешь ее не потому, что она «с блеском демонстрирует отчаянную попытку анархии пронять до нутра жестокий мир»? — спросила я, процитировав один из самых претенциозных рок-журналов.

— Я исполняю ее, потому что надо зарабатывать на хлеб, — просто сказал Варвар.

Несколько минут спустя мы прибыли в его особняк в Белгрейвии. Полы во всем доме были застелены ковровым покрытием. Исключение составляла спальня, где пол был обычный, паркетный, стояла простая кровать и великолепное пианино.

— Деревянный пол лучше для акустики, — объяснил Варвар. Он включил музыкальный центр, и в комнате зазвучала та же музыка.

Я была разочарована. Я ожидала увидеть в домашней обстановке ту самую устрашающе великолепную рок-звезду, которая внушала благоговейный ужас на сцене, но этот образ исчезал на глазах. Варвар снял с себя кожаный пиджак. Он был очень высокого роста, с гибким, мускулистым телом. Я смотрела на его кожаные брюки, и у меня чесались пальцы от нетерпения. Мне хотелось немедленно стащить их с него. Огромное утолщение впереди выглядело особенно интригующе. Ничего подобного я еще не видела. Я хотела его. Сию же минуту. Я тяжело дышала. От одной мысли о том, что там, внутри брюк, мне стало жарко.

Варвар подошел совсем близко ко мне и провел руками по моему телу. Он тоже тяжело дышал. От него пахло горячим свежим потом, и запах этот приятно возбуждал меня. Я прикоснулась пальцами к утолщению под брюками. Я не могла больше ждать и принялась расстегивать молнию. Молния раскрылась, и я сразу же запустила руку внутрь, горя нетерпением прикоснуться к такому желанному массивному пенису.

И тут я оцепенела от неожиданности.

— Что, черт возьми, это такое? — возмущенно спросила я, вытаскивая что-то непонятное.

У меня на ладони лежал носок.

Варвар громко расхохотался.

— Мы все подкладываем это в брюки перед выступлением. Фанаты жаждут захватывающего зрелища.

— Очень забавно, — сказала я, сверля его испепеляющим взглядом. — Рада, что дала тебе повод посмеяться.

— Я забыл, что он там. Поверь, я не хотел над тобой посмеяться.

— Ври больше! — сердито буркнула я.

— Ну хватит тебе! Я ведь не нарочно. Извини.

Но я не желала слушать никаких оправданий. Я понимала, что попала в дурацкое положение, и мне хотелось поскорее уйти. Схватив сумочку, я направилась к двери.

— Подожди минутку, — взмолился Варвар. — Я же извинился.

— К черту твои извинения, — сказала я. — К черту тебя и… и к чертям твоего Моцарта!

Варвар в мгновение ока оказался рядом. Схватив за талию, он приподнял меня, крепко прижав к себе.

— Можешь что угодно говорить обо мне, — сказал он, — но неуважительно отзываться о Моцарте в моем доме я не позволю!

— Поставь меня на место!

— Только после того, как ты извинишься.

— Черта с два! — заорала я.

Платье у меня задралось выше бедер. Продолжая держать меня одной рукой, он протянул другую руку мне за спину и провел длинным пальцем по углублению между ягодицами. Я была все еще взбешена и яростно вырывалась, но остановить его не могла.

— Извинишься? — спросил он.

Я пнула его, но это движение позволило его пальцам скользнуть еще ниже, пока они не прикоснулись к самому чувствительному месту между ногами. К моему смятению, по телу пробежала дрожь удовольствия. Мы смотрели друг другу в глаза, и я возмущенным взглядом пыталась передать ему, что думаю о его возмутительном поведении. Но он снова шевельнул пальцами, и я, постанывая, прижалась к нему. Я хотела еще раз пнуть его, но вместо этого мои ноги обвились вокруг его тела.

Он несколько ослабил хватку, пальцы его исчезли из чувствительного места, а вместо них там появилось что-то округлое, гладкое, напористое. Само собой получилось так, что я чуть соскользнула вниз и впустила его в предназначенное ему место внутри меня. Скрестив ноги за его спиной, я прижалась к нему, и он глубоко проник внутрь.

Он умудрился, не отпуская меня, добраться до кровати и упал на нее, проникая в меня все глубже и глубже, пока мое желание не достигло апогея.