Я выдохнула. Не бегает по дождю, не ищет приключений, домой вернулся.

— Дай ему остыть. Подумать.

— Все этот Змеев. Где он взялся на нашу голову, — тяжело вздохнула Юля. — Сидел бы в своей загранице и не совался сюда.

— Просто поставь себя на его место, — посоветовала я подруге. — Усидела бы ты, если б узнала?

Юля всегда была справедливой и очень тонко чувствующей.

— Все равно, — буркнула она. — Одни потрясения. И будь осторожна, умоляю.

Начинался второй раунд «уговори подругу не водиться с плохим мальчиком». Поэтому я быстренько распрощалась и нажала на «отбой». Покосилась на Олега. Он мог часть разговора слышать, но если и да, то вида не показывал.

— Где-нибудь пообедаем? — спросил он минуту спустя. Мы уже часть города исколесили, вдоволь настоялись на светофорах, один раз попали в пробку.

Ну, и как всегда: кто о чем, а здоровый мужчина — о еде. Да и времени прошло немало.

— Поехали домой, — решилась я наконец, — закажем что-нибудь с доставкой. Не очень хочется под дождь выходить, — поежилась невольно, представив, как холодные капли нахально лезут за шиворот. Хотя какие капли — ливень не утихал, лил и лил бесконечно.

Змеев только кивнул и аккуратно развернул машину.

То, что мы едем не ко мне домой, я заметила слишком поздно.

— Ты не уточняла. А я решил пригласить тебя к себе, — невозмутимо приподнял бровь этот нахал, когда я только открыла рот, чтобы сказать ему все, что я о нем думаю.

— Ну, в гости так в гости, — пробормотала, понимая, что даже если я устрою скандал, это мало что решит. Истеричкой выглядеть не хотелось.

Он жил, конечно, не в особняке. И, к счастью, не в отеле. Вполне себе комфортабельный район с элитной высоткой, куда не пускают просто так: имеется и охрана, и подземный гараж. Так что мокнуть под дождем не пришлось. Но из машины я вышла в клетчатом пледе, как королева в мантии.

— Не снимай, — погладил меня по плечу Олег. Казалось, ему приятно прикасаться ко мне. Весь вид его говорил об этом. — Замерзнешь.

А нам всего-ничего — подняться на лифте осталось, но я все равно куталась в плед, словно он мог меня спасти, хотя никто и не посягал на мою честь: Змеев вел себя безукоризненно вежливо и отстраненно.

Квартира у него огромная, но пустая, нежилая даже, можно сказать. Несмотря на отличный интерьер, современную мебель, индивидуальный дизайн.

— Я не жил здесь никогда, — ответил он на мой невысказанный вопрос. — Приобрел по случаю. Оказалось, понадобилось. Устраивайся, — завел он меня в огромную большую комнату и зажег электрокамин. — Жаль, не живой огонь, но все равно будет уютно.

Он словно волновался. Стеснялся. Старался, чтобы мне понравилось. И это… трогало в нем.

Я наконец-то избавилась от пледа, что все равно успел отсыреть, и сняла верхнюю одежду. От камина шло тепло, и я с удовольствием протянула озябшие руки.

— Я очень чувствительна к перепадам температур, — пожаловалась внезапно. — Спасибо большое за внимательность.

Весь его вид говорил о том, что он бы согрел меня… иначе. Но Змеев только стоял, заложив руки в карманы брюк. Не двигался с места, не делал лишних движений. Замер, как перед прыжком.

И я невольно подумала: каково это — быть женщиной Олега Змеева? Подумала — и время будто остановилось. Мы смотрели друг на друга, не мигая, не разрывая зрительный контакт.

Я — сидя на банкетке перед камином. Он — возвышаясь надо мной чуть в отдалении. Пара шагов. Всего пара шагов разделяла нас.

Я помнила вкус его губ, сладость его поцелуя. Мне хотелось испытать это еще раз. До головокружения, до теплоты, что разливалась внизу живота.

Почувствовать силу его рук, остроту напора, неистовство желания.

Мне хотелось, чтобы он снял с меня одежду. Целовал плечи, спускаясь ниже… Я даже головой мотнула, чтобы прогнать наваждение.

Он в целом неправильно на меня влиял — этот невыносимый мужчина. Я думала не о том, поступала не так, говорила не то, что следовало бы.

Мы с ним знакомы-то — всего ничего, а я фантазировала о запретном, о слишком интимном, о том, чего не позволяла с другими мужчинами, не пуская их ни в свою жизнь, ни в свое пространство.

— Лер? — получилось у Змеева как-то рычаще-приятно — мурашки по телу побежали, как сумасшедшие, будто из клетки их выпустили на волю. — Можно я сяду рядом с тобой?

Нет! Не можно! Нельзя! Ни за что!

Но я промолчала, а он расценил мое паническое молчание по своему. Сел рядом, вытянул ноги и неожиданно положил голову на колени, прикрывая глаза.

— Хорошо, — выдохнул как-то расслабленно-устало, а я сидела и сжимала руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к нему, не трогать, не цеплять, не возбуждать ни его, ни себя. — Скоро наш обед приедет. Я заказал доставку, — пошевелился он, устраиваясь поудобнее.

Разок. Я только разок. Совсем немного.

И запустила пальцы в его густые темные волосы.

Он застонал чуть слышно, потянулся, как большое сильное животное, откинул голову, чтобы мне было удобнее.

— Еще! — прозвучало резко, как удар хлыста. Не просьба — приказ. И я подчинилась — прошлась пальцами, просеивая волосы, массируя кожу.

Видела, как приоткрылись губы Олега. Как дернулся кадык. Как дрогнули ресницы. Слышала, как дыхание его стало жестче и глубже.

— Поцелуй меня, — чуть мягче тон, почти просьба, но все равно приказ. Без всяких «пожалуйста» и просительности.

И я склонилась. Прикоснулась своими губами к его. Наше дыхание смешалось. В голове поплыло, замельтешило, как картинки в калейдоскопе, что меняются слишком быстро.

Он уже ловил мои губы своими, когда в дверь позвонили. Змеев чертыхнулся. Это наш обед прибыл.

И это хорошо. А то неизвестно, чем бы все закончилось.

Глава 26

Олег

Глядя, как Лерочка хлопочет на его бездушной кухне, Олег в который раз поздравил себя с тем, что нашел отдушину — человека, с которым он может отвлечься от тяжелых дум о детях, которые его и как бы уже нет.

Психолог она или не очень — уже никакого значения не имело. Она точно его женщина. Та, с кем он может хотя бы на время забыться.

И дело даже не в сексуальном притяжении. Абсолютно. Ему с ней было комфортно. Как в клетчатом пледе. Как у огня, когда тепло и расслабляет.

Ему нравилось, что она смело обследует его шкафчики, ищет посуду, ополаскивает ложки и вилки, расставляет на столе готовую еду, старается, чтобы это выглядело