Идти за ним?

Я быстро с собой договорилась — не могла же я позволить ему скрыться!

Вышла за ворота пансиона и прибавила шагу, чтобы подойти к нему поближе.

Не слишком близко. Но не терять из виду.

Метр за метром я сокращала расстояние между нами, словно бродячий пес, идущий следом за незнакомцем, которого принимает за хозяина. В точности как в фильме Чаплина! Я отставала от него всего на пятьдесят метров, и меня почти не прикрывал ряд банановых пальм.

Стоило Чаплину обернуться — и я пропала…

Я знала, что Янн и остальные пошли в хижину мэра, она в той же стороне, но до нее было еще далеко, больше километра и десяток поворотов.

И тут у меня сердце остановилось.

Я подошла достаточно близко, чтобы разглядеть татуировки Чаплина, чешую на шее, змей, которые струйками черного пота стекали по его рукам до кистей, до пальцев… И заканчивались круглой черной каплей.

Жемчужина! Этот тип, зажав в кулаке цепочку, разгуливал с жемчужиной Титины, как будто так и надо!

Я внезапно осознала опасность. Но это не заставило меня сдаться. Не теперь. Просто надо быть более внимательной, передвигаться короткими перебежками, прячась за стволами банановых пальм, кофейных деревьев, папайи… Как в игре «раз, два, три, замри!» — пробежать десять метров, потом остановиться, спрятаться, двинуться дальше.

Раз, два, три, замри…

Иногда меня изумляет собственная тупость.

Раз, два, три…

Чарли Чаплин обернулся!

Я стояла на шоссе в тридцати метрах от него.

Мы уставились друг на друга, как два кота, не поделивших территорию.

Хотя я прекрасно знала, что в этой игре рассчитывать мне не на что. Глаза у меня, наверное, блестели, как у парализованной страхом малявки, а в глазах стоящего передо мной мужчины безжалостный холод мешался с лихорадочным жаром, как у актеров в старых черно-белых фильмах. Почти так, будто он не различал красок, ни синевы океаны, ни зелени кокосовых пальм. Почти так, будто он меня не видел, — вернее, со мной можно было не считаться, я для него была лишь помехой, шумом мотора, эхом его шагов, жужжанием, которое должно было смолкнуть. Взгляд безумца, а главное — в нем читалась эта проклятая полинезийская меланхолия, тихоокеанская тоска, такой же депрессивный взгляд часто бывал у мамы.

Я не знала, закричать или нет. Если бы Чарли Чаплин сделал хоть один шаг, я заорала бы! Позвала бы на помощь и убежала. Я быстро бегаю, я легче и проворнее этого хромого, если бы я рванула напрямик через банановую рощу, он бы ни за что меня не догнал.

Черная жемчужина замерла в руке Чаплина. Кажется, в уголках глаз у него стеклянно блеснули еще две бусинки. Потом, ни сказав ни слова, старый островитянин медленно поковылял дальше, оставив меня стоять столбом.

Нет уж, я не могла его так отпустить! Как будто он напугал меня своим взглядом зомби… Я просто решила быть осторожнее. Дать ему отойти подальше, метров на сто, и скрыться за поворотом.

На несколько мгновений я потеряла его из виду, шла и твердила в такт шагам: не ускоряйся, Майма, может быть, это ловушка, не ускоряйся.

Я все сделала правильно! Чарли Чаплин снова показался чуть подальше, на выходе из поворота над океаном. Шагал в том же темпе. Ничто его не заботило и не тревожило. Наглости ему было не занимать! Мне достаточно было позвать на помощь, крикнуть «держи вора», и появился бы кто-нибудь из местных. Чарли, с его палкой и кривыми ногами, вряд ли смог бы убежать. Как он смел разгуливать среди бела дня с этой краденой жемчужиной в руке?

И в ту же секунду, как задала себе этот вопрос, я получила ответ.

У Чарли уже не было жемчужины!

Я больше ничего не видела у него в руке. Хитрый старик воспользовался тем, что я на минуту потеряла его из виду, и избавился от жемчужины! Что, если и хромым он только притворялся? Я выругала себя за наивность. На что я рассчитывала? Что Чарли даст поймать себя с поличным? Повелась на эти движения актера немого кино при ускоренной съемке. Все логично! Он испугался, что я его заложу, и скинул где-нибудь украшение — повесил на ветку фисташкового дерева или спрятал под банановым листом. Чтобы потом в любой момент вернуться и забрать. Даже если бы мы вдесятером стали искать — как его найти? С тем же успехом можно искать косточку личи в пальмовой роще.

Чарли Чаплин ковылял дальше, будто и не думал останавливаться. После этого долгого подъема он мог или спуститься к порту (и тогда непременно прошел бы мимо тики с цветами и мимо хижины мэра), или прямиком дунуть к аэропорту. Но Чарли не выбрал ни первое направление… ни второй путь! Он потопал прямо по склону и скрылся в лесу.

Несколько веток качнулись у него за спиной и снова замерли.

Вот уж чего не ждала! Там же ничего нет! Наверное, Чарли — старый отшельник, поставил себе палатку на меаэ в долине, охотился на кабанов, собирал ягоды и воровал деньги на выпивку в уединенно стоящих домах.

Ага… В следующую секунду я поняла, что это не так. Не складывалось одно с другим — хотя у Чарли походка была нетвердая, пьяным он не выглядел.

Я и не заметила, как тоже двинулась дальше. Поравнялась с цветочным тики. По другую сторону от дороги кобыла равнодушно ощипывала листья хлопкового дерева. Я машинально наклонилась и стала разглядывать дикие цветы в канаве. Шарила взглядом между белыми звездами хойи и розовыми хвостиками акалифы, высматривала, не блеснет ли где черная жемчужина… А потом снова обругала себя за тупость. Чарли мог попросту сунуть цепочку с подвеской в карман. А вдруг он спрятался за стволом и приготовился на меня наброситься, когда я пойду мимо? Зачем мне идти дальше?

Я резко остановилась.

Как-то неожиданно передо мной оказался цветочный тики, наполовину высунувшийся из канавы. Пятый, если считать их в том же порядке, в каком я показывала их Клем, — тики, от которого должна была исходить мана доброжелательности и чувствительности. Единственный, с которым я никогда не встречалась.

Господи…

Я глазам своим не поверила.

Черная жемчужина висела на шее статуи. Мирно покоилась в выемке роскошной каменной груди. Ни малейшего сомнения — драгоценная жемчужина Титины, я ее узнала. Загипнотизированная черным шариком, я протянула к нему руку.

То есть это я сначала подумала, что шариком.

Я неспособна была сопротивляться, меня будто заставляла это делать мана, которая была сильнее моей воли, — мой взгляд от жемчужины поднимался к лицу тики.

Я его знала! Я видела его раньше. Не смогла бы сказать где, но точно знала, что это лицо с непомерно огромными глазами и широким лбом, эти украшенные цветами волосы я уже видела.

Кто?

Где?

Я должна была вспомнить.

Я должна была отнести подвеску Танаэ.