— Примерно столько и заняли поиски, — согласился с ней Томас. — По Интернету.

Джордан опустился на диван и обхватил голову руками.

— Ты на двадцать три года старше Томаса.

— Господи, папа, это же не свидание! Ты поэтому злишься? Ты ревнуешь?

— Нет, не ревную. Я просто не понимаю, почему, например, надеть галстук, о котором мы говорили, ты считаешь дикостью, а пригласить на школьный бал Селену — нет?

Селена локтем толкнула Томаса в бок.

— Шелковый галстук от «Гермес» не может с такой же грациозностью, как я, скользить по танцполу, верно?

Томас засмеялся.

— Только не ругайся, если я променяю тебя на Челси.

— Дорогой, ты шутишь? Для этого же все и затевается.

Джордан встал.

— Хорошо. Ладно! Если вы оба желаете вести себя, как… как дети, не буду мешать. Но я не стану стоять и слушать женщину, которая сломала мне жизнь, а теперь как ни в чем не бывало собирается скакать с моим сыном.

Он поспешно покинул гостиную, а мгновение спустя хлопнул дверью своей спальни.

— И кто еще ведет себя как ребенок! — удивился Томас.

Селена засмеялась.

— Не думала, что мне вообще придется скакать. А ты?

— Ни секунды.

Она приподняла руку Томаса и согнула ее в локте.

— Ты его не предупредил, что я сегодня останусь ночевать? Нет?

Улыбающийся Томас покачал головой.

— Не-а.

— Как думаешь, стоит сказать? Чтобы у него было время остыть до нашего возвращения?

Томас кивнул, но потом подумал и покачал головой.

— Немного пострадать не повредит.

Уэс знал, что некоторые полицейские, которые дежурят во время бала в старшей школе, натянув фуражки поглубже, из-под козырька пялятся на девушек — запретный плод с аппетитными изгибами, усыпанный блестками. По мнению Уэса, этим занимались только молодые полицейские. Они толкали друг друга крепкими плечами, презрительно смотрели на окружающих и нарочито громко разговаривали — с виду взрослые мужчины, а по сути еще дети.

— Ставлю десять баксов, что не пройдет и часа, как парень в шапке от «Аберкромби-энд-Фитч» даст кому-нибудь в нос, — сказал Уэс, наклоняясь к Чарли Сакстону. Странно, что он надел форму: обычно детектив носил гражданскую одежду и полицейский значок.

— Когда я последний раз заглядывал в кодекс, Уэс, в штате Нью-Хэмпшир спорить на деньги считалось Противозаконным.

— Я образно выразился.

Чарли свысока взглянул на Уэса.

— Благодарю, мистер Поп-культура.

— Послушай, патрульные же обязаны знать, что происходит в городе! — Его так и распирало от сведений, которыми он жаждал поделиться. — Ты слышал о Джеке Сент-Брайде?

Чарли вздохнул.

— Вот черт! Слышал, конечно. Он приходил становиться на учет.

— Серьезно?

— Да. А я напортачил. Собирался разослать всем служебные записки, но как-то закрутился.

Все планы Уэса пошли крахом.

— Значит, ты знал о нем?

— Да.

— Об изнасиловании?

Чарли кивнул.

— Была совершена сделка о признании вины, обвинение свели на сексуальные домогательства.

— И он теперь поселился в Сейлем-Фоллз.

— Бывшим зэкам тоже надо где-то жить. Нельзя всех согнать и поселить за колючей проволокой.

— Но и расстилать перед ними коврик «Добро пожаловать» тоже не стоит, — возразил Уэс.

Чарли отвернулся, не желая, чтобы к их разговору начали прислушиваться посторонние.

— Я просто сделаю вид, что этого не слышал. Я понятно изъясняюсь?

Раздосадованный Уэс кивнул. Чарли был старше по званию.

— И все же, я считаю, люди имеют право знать, что человек сидел, прежде чем заводить с ним знакомство.

Чарли едва сдерживал улыбку.

— Должен признать, что подобная политика могла бы быть чрезвычайно полезна.

— Рад, что развеселил тебя. Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда одна из этих девочек, которые сейчас сидят напротив, появится в разорванной одежде, вся в слезах, — ей не повезло, она повстречалась с Сент-Брайдом.

Чарли открыл рот, чтобы достойно ответить, но в этот момент парень в шапке от «Аберкромби-энд-Фитч» ударил одного из школьников.

— Десять баксов, — пробормотал Чарли и последовал за Уэсом сквозь толпу разинувших рот подростков разнимать дерущихся.

Томас чувствовал на своих плечах тяжесть сотни взглядов, когда скользил с Селеной по танцполу. Она была выше его на целую голову, поэтому он испытывал неловкость, поскольку прижимался лицом прямо к ее груди, — все-таки он же мужчина (это нельзя сбрасывать со счетов, даже если рядом находится всего лишь Селена).

Но об этом знал только он. Один старшеклассник — тот, который, черт побери, целый месяц запихивал его в шкафчик! — подошел узнать, неужели с ним пришла сама Тайра Бэнкс. Еще один хотел узнать расценки на эскорт-услуги. Но этот интерес ничто в сравнении с тем, что за ними наблюдала Челси. Он видел, что она стоит в сторонке с двумя из трех подружек, с которыми обычно ходит вместе, и у нее до смешного вытянутое от изумления лицо.

Томас поднял глаза на Селену.

— Если ты меня поцелуешь, я отдам тебе все деньги, которые коплю на колледж.

Селена громко засмеялась.

— Томас, дорогой, даже у Билла Гейтса не хватило бы денег, чтобы заплатить за то, чтобы я поцеловала тебя прямо здесь, посреди танцпола. Во-первых, видишь тех копов? Я не хочу угодить за решетку за сексуальные домогательства. С другой стороны, это просто омерзительно. Ты мне как племянник.

Песня закончилась, полилась негромкая сентиментальная мелодия. Селена погладила Томаса по щеке.

— Может, пока постоишь и придумаешь историю нашего знакомства, а я схожу за коктейлями?

Она пошла, покачивая идеальными ягодицами, чьи очертания угадывались под шелковым платьем. Но это не самое прекрасное в Селене — у нее отличное чувство юмора, острый ум. И она может запросто наорать на хулиганов, которые пьют пиво и бросают песком в играющих на площадке детей. «Черт!» — подумал Томас. На месте отца он бы цепью приковал ее к кровати.

— Томас!

Он обернулся, увидел перед собой Челси, и земля тут же ушла у него из-под ног.

— Привет, — выдавил он.

Не успел он придумать, что сказать дальше, как вернулась Селена с двумя пластиковыми стаканчиками.

— Отвратительно, — пробормотала она. — Столько сахара, что можно и лошадь свалить.