Ал Хиршфельд (1903–2003)

Великий американский карикатурист, обессмертивший бродвейских и голливудских звезд своего века, работал до последнего дня своей жизни. И в 99 лет он практически каждый вечер приезжал из своего манхэттенского особняка в театр, ухитрялся отыскать посреди улицы место для парковки и, прибегая к собственной системе обозначений, набрасывал эскизы, которые на следующий день превращал у себя в студии в готовые рисунки. В 1999 г. Мел Гассоу[90] описывал привычки 90-летнего художника:

Вторая жена Хиршфельда уверяла, что он продолжал работу даже во сне. «Часто, когда задача представлялась ему сложной, он не может уснуть, пока не найдет решение, или же во сне ищет способ выстроить рисунок, – писала она в 1999 г. – Настолько Ал усердный работник! Даже его подсознание не отдыхает. А наутро, помня свой сон, он поднимается с рассветом и бежит к мольберту запечатлеть ночные открытия. В молодости его прозвали “молнией”, и таков до сих пор его стиль не только в работе, но и при захвате парковочного места».

[92]

«Я автор исключительно горизонтальный, – рассказывал Капоте журналу Paris Review в 1957 г. – Думать я могу только лежа, либо в постели, либо на диване, с сигаретой и чашкой кофе под рукой: нужно затягиваться и прихлебывать. День идет, я перехожу с кофе на мятный чай, затем на херес и мартини».

Писал он обычно по четыре часа в день, написанное перечитывал вечером или на следующее утро, и прежде чем напечатать окончательный вариант, дважды все переписывал карандашом. (Он и печатал в постели, пристроив машинку у себя на коленях.)

Писать в постели – только одно из многочисленных проявлений невроза (или суеверия) автора. Он не допускал, чтобы в пепельнице одновременно скопилось три окурка, и даже в гостях предпочитал прятать окурки в карман, нежели переполнять ими пепельницу. В пятницу не полагалось начинать новое дело или доводить до конца начатое. Цифры, с которыми приходилось иметь дело, он складывал в уме, и если сумма цифр номера телефона или комнаты в отеле оказывалась, по его представлениям, несчастливой, отказывался звонить, занимать апартаменты и так далее. «Не перечесть всего, чего я не могу или не хочу делать, – признавался он. – Но, соблюдая эти первобытные приметы, я извлекаю из них какое-то непонятное успокоение».

[93]

Первый вариант «Сына Америки» объемом 576 страниц был написан в 1938 г. всего за пять месяцев. Все это время автора поддерживала стипендия Нью-Йоркского писательского фонда; единственное, что требовалось, – раз в неделю наведаться в офис фонда и поставить свою подпись, чтобы получить очередную сумму.

В это время Ричард жил в Бруклине у своих давних друзей Ньютонов. Герберт Ньютон, чернокожий коммунист, занимал видный пост в партии и был занят целый день – он уходил около девяти утра и часто задерживался в городе до полуночи. Его супруга Джейн сидела дома с тремя детьми. Чтобы спастись от хаоса, который воцарялся в доме поутру, когда просыпались дети, Райт вставал в шесть утра и уходил в парк Форт-Грин по соседству, прихватив с собой все необходимое для работы: желтый блокнот с отрывными страницами, ручку и пузырек чернил. В парке он занимал скамью на вершине холма с видом на городские особняки, а вдали у Бруклинской верфи высились многоквартирные дома. В этой позиции Райт писал четыре часа подряд.

Он придерживался такого распорядка в любую погоду и к 10.00 возвращался домой – порой промокнув насквозь от сидения на дожде, завтракал и читал Джейн написанную утром порцию. Под вопли играющих детей они обсуждали новый поворот сюжета, порой спорили, если Джейн казалось, будто Райт выбрал неверное направление. Затем Райт уходил наверх в свою комнату и перепечатывал на машинке то, что успевал написать за утро. Он уходил в город – в библиотеку или в гости – и к 17.00 чаще всего возвращался поужинать с Джейн и детьми. Через полгода Ньютоны переехали на другую квартиру и взяли с собой Райта. Окопавшись в дальней спальне, Райт занялся редактированием своей рукописи, просиживая над ней по 15 часов в день. «Никогда больше я не стану работать так много и с таким усердием», – писал он другу.

[94]

Менкен установил себе очень простой режим: 12–14 часов работы ежедневно, а затем, поздно вечером, выпивка и дружеская беседа. Таков был его образ жизни в холостяцкой юности, когда он состоял в питейном клубе и обычно встречался с приятелями в баре после работы, и мало что изменилось, когда он в 50 лет женился на коллеге-писательнице.

Супруги работали каждое утро по три-четыре часа, обедали, наслаждались дневным сном, еще несколько часов работали, ужинали и снова работали до 22.00 вечера, когда они усаживались вместе в гостиной выпить и поболтать. Менкен делил свой день следующим образом: утром читал рукописи и отвечал на письма (он отвечал на каждое полученное письмо в тот же день и написал за свою жизнь по меньшей мере 100 000 посланий), днем занимался редактированием, а вечером сосредоточенно писал. И при этом он уверял, что от природы ленив!

«Как большинство мужчин, я ленив от природы и хватаюсь за любую возможностью отлынивать», – писал он в письме 1932 г. Но осознание собственной лени заставляло его работать тем усерднее: полагая, что он склонен к праздности, Менкен не выделял себе досужих часов. Он превратил работу в навязчивую потребность, был невероятно продуктивен и все же в возрасте 64 лет сокрушался: «Оглядываясь на жизнь, полную тяжкого труда… я сожалею лишь о том, что не работал усерднее».