Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Великий герцог хотел было продолжить, но леди Одиль совершенно не собиралась позволять ему и дальше наслаждаться триумфом. Баронесса нетерпеливым жестом отмахнулась от Гильома:
— К делу, мой лорд герцог. Времени у тебя все меньше.
— Хорошая мина при плохой игре, — усмехнулся Гильом Де Тайер. — Изволь, моя леди баронесса. Как ты понимаешь, я имею вполне законные притязания на трон, и в ближайшее время намерен их предъявить. У твоего ума, талантов и красоты огромное количество поклонников. Столько же — из-за репутации твоего покойного мужа, мудрого и уважаемого человека. Поддержи меня. Приведи ко мне своих почитателей, а они обязательно пойдут за мной, если это сделаешь ты. В обмен на такую малость я обещаю, что с головы твоей племянницы не упадет ни один волосок. А когда я приду к власти, я обещаю освободить ее и найти ей достойного патрона. А ты и при мне не потеряешь свой статус королевской советницы, все останется, как было. Просто король у тебя будет другой. Что скажешь, моя леди?
Соланн тонко улыбнулась. Значит, все-таки заговор. В пылу беседы, когда герцога опьянила близость и доступность желаемого, он совершенно неожиданно и для себя, и для нее выдал кое-что, что обнадежило баронессу. Что ни говори, а Великий герцог Гильом никогда не был силен в Игре.
Одиль покачала головой:
— Мой лорд герцог, твой путь — путь войны. Я знаю, что ты давно и трепетно лелеешь идею взять реванш над Эвермиром. Почему ты не успокоишься, ведь дело было восемьдесят лет назад? Почему ты думаешь, что я, женщина и мать, поддержу и одобрю твое бряцание оружием?
— Да потому что мой брат и его отец превратили наших рыцарей в слюнтяев, которым только и остается, что вздыхать о былой славе трезеньельского оружия! Когда-то у нас была самая мощная армия на Каэроне!
— Она и сейчас не уступает ничьей, мой лорд герцог.
— Но ей негде себя проявить. Это первое. А второе — трон был обманом забран у моего отца. И доказательства этому у меня тоже скоро будут на руках.
— Не знала, что ты собираешь сплетни и глупые легенды, мой лорд герцог, — покачала головой Одиль. — Но мне действительно пора спать. Ты позволишь мне подумать над твоим предложением хотя бы до утра?
Великий герцог Гильом Де Тайер усмехнулся. Похоже, ему действительно удалось заставить вдову принять его сторону. Выхода у нее не было, это факт.
— Разумеется, моя леди баронесса. Желание женщины для меня закон, хоть она и моя пленница. А пока мои люди будут тебя охранять. Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Баронесса величественно проследовала из кабинета мимо герцога Гильома. Согласно этикету, она должна была бы пригласить так поздно оказавшегося вдали от дома герцога переночевать в Пале-Де-Тан, но она не доставит захватчику такого удовольствия. Пусть выпутывается из этой неловкости сам. А уж как быть с его предложением, леди Одиль Де Верлей подумает утром.
Герцог Де Тайер проводил глазами баронессу и улыбнулся. Женщина сколько угодно может демонстрировать, что она хозяйка в этом доме. Они оба знают истинное положение дел. Завтра вдова Де Верлей даст согласие на его предложение. Без ее лояльности этот слизняк Максимиллиан потеряет почву под ногами. Добрая половина двора решит, что раз уж леди Одиль, которая прекрасно понимает, куда ветер дует, предпочла публично поддержать его, Гильома, то им определенно стоит поступить так же.
Великий герцог усмехнулся: теперь у него в рукаве было целых две дамы-интриганки, каждая с опытом политической подковерной борьбы и с впечатляющим штатом шпионов. Возможно, стоит выбрать из них какую-то одну? Гильом представил, как заставляет Маделин и леди Одиль сражаться на шпагах за его благосклонность, и усмехнулся.
Борясь с искушением покопаться в бумагах, Гильом закрыл дверь в кабинет леди Одиль и спустился в фойе. Он был уверен, что наружу не просочился ни один даже самый жалкий слуга. Его люди отработали отлично: не было ни окна, ни двери, возле которой не дежурила бы охрана, предусмотрительно переодетая в ливреи цветов Де Верлей. Снаружи все выглядело, как обычно. Просто теперь герцог и его люди будут контролировать все контакты баронессы и то, как и с кем она будет себя вести. То, что такая женщина полностью оказалась во власти Гильома, опьяняло его. Вот за этим он и стремится к короне.
***
Эсса пришла в себя от боли. Ломило все тело, но сильнее всего болели левое предплечье и правая голень. Но хуже всего ощущалась правая сторона спины. Девушка лежала лицом вверх на чем-то похожем на не слишком удобную кровать, укрытая чем-то мягким и теплым.
Эсса открыла глаза. Она находилась в просторном помещении. Рядом с ее кроватью стоял небольшой деревянный столик, на котором разместились оловянная кружка, ложка и несколько склянок темного стекла с бумажными наклейками, надписи на которых Эсса разобрать не могла. Около стола стоял грубый табурет, на котором были сложены какие-то вещи. Девушка присмотрелась и узнала свою одежду. Поверх лежали пояс с ножнами, охотничий нож в чехле, который девушка привыкла прятать за голенище, и набор отмычек — предмет ее гордости. Под стулом стояли сапоги.
Повернув голову, Эсса обнаружила, что слева и справа ее кровать отгорожена ширмами. Они ничуть не напоминали изысканные легкие перегородки из расписного шелка, которые украшали будуар тетушки Одиль. Здесь обычная парусина была набита на грубо сколоченные, но прочные деревянные рамы.
Несмотря на то что помещение, в котором находилась Эсса, было освещено всего лишь дешевыми масляными лампами, свет в нем был теплый и яркий. Девушка присмотрелась к той, что стояла на высокой подставке рядом с ее кроватью.
Хозяин этого места был чародеем. Эсса прекрасно знала такой свет. Мама дома точно так же прятала яркий магический огонек в той масляной лампе, под которой Эсса и Виэри готовили свои школьные задания. Мама… На глаза девушки навернулись слезы.
— Ну вот, теперь все в полном порядке, —
