С лестницы раздался шум ног и первым в зал вбежал высокий черноволосый мужчина. На боку его висел длинный тонкий меч. Сам он был тощий, с черными впавшими глазами, которые сверкали как уголья. Одежду его составляли темно-красные штаны, черная рубашка и такая же черная куртка.

От взгляда незнакомца у Конана по затылку пробежал холодок.

Мужчина выкрикнул какой-то приказ на незнакомом языке, и, к неописуемому ужасу киммерийца, все четыре мертвеца, поднявшись с пола, начали шарить вокруг себя в поисках потерянного оружия.

Двигались они очень медленно, так что Конан успел ликвидировать своего последнего противника, разрубив его на две половинки сверху вниз. Он даже удивился, так легко ему это удалось.

В тот же момент в помещении появились другие воины. Навстречу разъяренному гиганту кинулись четыре вооруженных человека. Остальные держались позади, охраняя схваченную Соланну, которая ничем не облегчала им эту задачу.

Командир, мужчина в красных штанах, стоял у очага, наблюдая за битвой. Иногда он выкрикивал какую-то команду, но сам участия в схватке не принимал.

Два безголовых мертвеца махали вокруг себя мечами, которые сжимали каждый в обеих руках. Их удары свистели в воздухе и остерегаться их должен был не только Конан. Ловким защитным приемом он вывел из равновесия одного из своих противников и тот оказался в опасной близости свистящего меча. Раздался крик боли, меч мертвеца вонзился ему в грудь и застрял в ребрах.

Соланне наконец удалось вырваться от своих сторожей, а то, что они не обратили внимания на ее тонкий меч, висящий на боку, оказалось роковым для них. Девушка металась между воинами как юркая ласка. Движения ее стройной фигурки напоминали волнение пшеничное поле от налетевшего ветра. Остановить ее было невозможно.

На теле Конана уже кровоточили несколько мелких ран, но и число его противников убывало…

Соланна бросилась на человека в черном, и их мечи зазвенели от столкновения. Меч у него был такой же черный, как и он сам, только местами на его клинке отсвечивал багровым цветом еще не засохшая кровь. Атака девушки была энергичной, но выдержав ее первый натиск, человек в черном начал наращивать свое превосходство в физической силе.

Соланне, правда, удалось несколько раз зацепить его мечом, но это были только царапины. От ответных очень опасных атак ее спасал только ее меч, клинок которого всегда оказывался на нужном месте в нужное время.

Она чувствовала, как пот течет по ее лицу, и его холодные струйки стекают на грудь и спину. Она уже тяжело дышала и при обороне помогала себе второй рукой, в которой был зажат кинжал. Наконец девушка вообще перестала атаковать, сосредоточившись на обороне.

Гладко выбритое лицо человека в черном улыбалось, и видно было, как толстые мясистые губы кривятся в презрительной усмешке. Соланна, теряя последние силы, оперлась спиной о стену и вдруг почувствовала, как будто ей в мозг вонзились две раскаленные иглы. Собрав все свои силы, она подавила эту боль. Взглянув на своего противника, она заметила удивление на его лице.

Впервые за весь бой он замешкался, не поставив защиту, и Соланна использовала эту его ошибку. Ее удар, хотя и был замедленным и вялым, достиг цели. Кисть руки человека в черном, сжимающая меч, отделилась от тела и упала на пол. Человек дико вскрикнул, и в его раскрытом рте показались длинные белые клыки.

Соланна взмахнула своим мечом и нанесла горизонтальный удар по шее противника. Клинок меча, коснувшись шеи плоской стороной, казалось, ожил и обернувшись гибким лезвием вокруг шеи, раскалился добела, как будто находился в кузнечном горне. Человек захрипел, кожа на шее обуглилась. В комнате засмердело, будто здесь опаливали свиную щетину.

У ног Соланны лежал мертвый огромный багрово-черный волк, на шее которого виднелась выжженная полоска шерсти в виде ошейника. Правая передняя лапа у него отсутствовала.

Конан в недоумении оглядел внезапно затихший трактир. Все еще мгновение назад сражающиеся мертвецы неподвижно лежали на полу. Их тела постепенно бледнели и бесследно исчезали.

Прошло немного времени и кроме мертвого волка на полу трактира осталось лежать только разбросанное оружие.

Киммериец оглядывался по сторонам в поисках оставшихся противников. Нигде никого не было. Вдруг из кухни донесся странный дребезжащий звук. Конан вбежал туда и, остановившись, расхохотался. За очагом, втиснувшись в угол, чтобы быть как можно меньше заметным, прятался мальчишка. Он был так испуган, что звук его стучащих зубов был слышен на расстоянии.

— Все кончилось, — гаркнул на него огромный киммериец.

Мальчишка, закрыв голову руками, не понимал, что вокруг него происходит. Когда Конан принялся вытаскивать его из укрытия, он зацепился там так, что казалось гигант скорее разорвет его напополам, чем сумеет вытащить.

Конан отпустил его и, пока мальчишка снова старался залезть поглубже в угол, недоуменно смотрел на него. Потом он внезапно оглушительно рявкнул:

— А ну-ка, сейчас же принеси мне поесть и выпить!

После этого, повернувшись, он возвратился в зал. Соланна, совершенно обессилевшая, сидела на лавке, свесив голову, на ее коленях лежал меч.

— Может быть, скоро нам подадут что-нибудь поесть и выпить, — пробурчал киммериец.

Оглядев помещение еще раз, он с удовлетворением убедился, что в нем действительно остался только огромный волк. Даже трактирщик исчез.

Положив свой меч на стол, Конан нагнулся над трупом волка, поднял его, открыл входную дверь и, размахнувшись, выкинул труп наружу. Потом, увидев, что снаружи продолжает идти дождь, взглянул на ночное небо и закрыл дверь.

— Лучше всего подождать здесь, пока не пройдет дождь, — заметил Конан и хотел отправиться за мешками, которые лежали у задней стены трактира. — Этот дом как неприступная крепость, здесь можно обороняться от целой армии…

— Господин, скоро сюда придут остальные, — мальчишка появился у него за спиной, в руке он держал кувшин, но руки его тряслись так сильно, что вино проливалось на пол. — Это был хозяин, но остальные…

— Никаких остальных больше не будет, — произнесла Соланна звонким голосом. — Когда умирает колдун, исчезают все его слуги.

— Значит, меня не съедят? — прошептал мальчишка с надеждой в голосе.

— Погоди-ка, — прервал его Конан, — а для кого же ты жарил того поросенка?

— Для хозяина, — выдавил из себя мальчишка. — Его слуги этого не ели… Они предпочитали человеческое…

— Кром побери! — проворчал Конан и передернулся.

Взяв у мальчишки из рук кувшин, он глубоко отхлебнул из него и поставил на стол. Потом, подойдя к дверям, он задвинул засов и наклонился к мальчишке:

— Неси сюда этого поросенка. Я пока приведу сюда коней, принесу наши мешки и закрою дом с другой стороны, чтобы никто сюда случайно не забрался. Мы останемся здесь, пока не распогодится, хотя Соланна и считает, что никто больше здесь не появится.