Киммериец, снова оставив внизу своих спутников, въехал на пригорок, возвышавшийся слева от дороги. По пути он объехал заросли одичавших фруктовых деревьев, с которых уже облетели листья, но то тут, то там на ветках виднелись высохшие сморщенные плоды. Он сорвал одно яблоко и, несмотря на его кислый вкус, разгрыз его вместе с семечками.

Пригорок возвышался над холмистой местностью, изредка поросшей перелесками, рощицами и зарослями лиственных кустов. Практически не было видно вспаханных полей. Это была плохо пригодная для возделывания местность, здесь жило очень мало народу.

Еще слишком мало воды утекло в реках с той поры, как здесь бушевала братоубийственная война между местными городами-королевствами. А наемные солдаты никогда не отличались миролюбием по отношению к гражданскому населению. В большинстве случаев за ними оставались только пепелища и трупы людей и животных.

Земля опомнилась от всего этого значительно быстрее, чем люди. Те предпочли уйти в окрестности городов, где королевские солдаты все же как-то могли их защитить, а городские стены отпугивали многие банды кочевников.

Конан, прищурив глаза, посмотрел на запад. Вдалеке блеснула полоска воды. Впереди справа виднелись какие-то башни, но даже орлиный взгляд киммерийца не был способен различить подробности.

Съехав к своим товарищам, он крикнул им издали:

— Приближаемся к реке, довольно большой.

— Это могла бы быть Акханея, — радостно вскрикнула Соланна.

— А там, — он показал рукой, — виден город. Возможно, Паол.

— Если это так, то до Сувара всего четыре дня пути, — обрадовалась Соланна.

— Поехали, — тронул Конан коня. — Если будем только рассуждать, то никогда не доберемся туда.

Оба его спутника последовали за ним. Все молчали, устав настолько, что не оставалось сил даже для разговора.

* * *

— Я не умею плавать, — вытаращил глаза Оршан, увидев перед собой огромное множество воды.

Они остановились на высоком берегу, круто обрывающемся к реке. Везде куда ни бросишь взгляд, как вправо, так и влево, тянулся такой же обрыв, по высоте не уступающий городским стенам Аграпура.

Противоположный же берег наоборот почти не поднимался над уровнем воды. Там во все стороны раскинулась бесконечная травянистая равнина, тут и там прерываемая желтыми пятнами речного песка, нанесенного туда рекой во время весенних разливов.

Широкая лента реки в полном безветрии блестела, как потускневшее зеркало, и только в местах водоворотов вода на поверхности слегка рябила. По реке медленно проплывали обломки деревьев, а у самого берега и комки полусгнившей травы.

— Для такой реки, — презрительно отрезал Конан, — вообще не нужно уметь плавать. Достаточно того, что на это способен конь.

— У нас в деревне не было такой большой воды, — жалобно проныл Оршан и его крепко стиснутые губы говорили, что он вовсе не уверен в умении своего коня плавать.

— Тогда оставайся здесь, — решил Конан. — Приготовишь что-нибудь поесть. Я поеду против течения, а ты в другую сторону, — он взглянул на Соланну. — Если найдешь какую-нибудь лодку, переправу, брод или мост, возвращайся сюда. Иначе продолжай искать, рассчитывая вернуться до захода солнца.

Соланна кивнула.

— Если мне вообще удастся спуститься к реке, — показала она на обрыв. — Здесь не спустится никакой конь. Этот спуск для обезьян, а не для всадника.

Она подъехала к мальчику, который снимал со своего коня мешки, чтобы начать готовить ужин, и хотела уже отвязать от своего седла все мешки и оставить их здесь, но киммериец, увидев это, нахмурился:

— Никогда не делай этого. Ты не можешь знать, не случится ли с тобой в дороге что-то неожиданное. Может, ты сюда уже не вернешься или…

Соланна виновато пригнулась и процедила сквозь стиснутые зубы:

— Ты прав, я об этом не подумала.

— Но вы меня не бросите здесь, — вытаращил на них испуганные глаза Оршан.

— Конечно, нет, — улыбнулась ему Соланна.

— Скорее всего, нет, — пробурчал Конан.

Ночь уже почти наступила, и Конан доедал кусок жареного оленьего мяса из вчерашней добычи. Оршан успел зажарить его до того, как киммериец вернулся из своей поездки. Гигант сидел в стороне от костра, опираясь спиной о ствол могучего дуба, меч лежал на земле рядом с ним.

Послышался топот быстро мчащегося коня. Киммериец отложил мясо, вскочил и приготовился к бою.

Оршан с испугом посмотрел на него.

— Это он?

— Я слышу одного коня и похоже, что это его конь. Но скачет слишком быстро… Уже не один конь, — прошипел Конан.

Отступив в темноту, он оставил Оршана одного в свете костерка. Мальчишка, парализованный страхом, застывшим взглядом уставился на огонь. Теперь и он тоже ясно различал, что по тропинке скачет не один конь. Оршан взглянул на Конана, но тот исчез в темноте.

Конь бешено промчался по тропинке мимо маленького костерка, слабо мерцающего в стороне. Соланна, пригнувшись к шее коня, изо всех сил старалась, чтобы конь бежал быстрее.

Сжимая узду обеими руками, она все время оглядывалась через плечо. В одном из вьючных мешков за седлом торчала длинная оперенная стрела.

Почти догоняя ее, на маленькой сивой лошади мчался крепкий ловкий коротышка. Управляя своим конем с помощью колен, он сжимал в правой руке дважды изогнутый кхитайский лук, на тетиву которого уже была наложена стрела. Левая рука его была обмотана неуклюже сделанной повязкой, которая в темноте ярко выделялась на фоне темной кожи всадника.

Он ждал удобного случая для того, чтобы спустить тетиву, и так сосредоточился на этом, что не заметил длинного блестящего клинка, внезапно возникшего из темноты.

Конан должен был наносить удар снизу, и поэтому он получился не слишком сильным. Но скорость лошади, сложенная со скоростью клинка киммерийца, оказалось достаточной для того, чтобы чужак оказался буквально рассеченным пополам.

Верхняя половина тела слетела с седла вниз, руки выпустили лук и несколькими судорожными движениями пальцев вцепились в землю.

Нижняя половина, из которой фонтаном вы плеснулась кровь, продолжала сжимать коленями ребра лошади.

Обезумев от запаха крови, текущей ей по бокам, лошадь с диким ржанием свернула с тропинки и исчезла в темноте леса.

Соланна остановила коня невдалеке от костра, справедливо рассчитав, что ее товарищ непременно вмешается в ситуацию.

Конан прислушался и приготовился к встрече с еще одним преследователем. Тот ехал значительно медленнее, и когда он появился в лунном свете, киммерийцу стало ясно, что причиной этого была не осторожность, а дряхлость его коня.