* * *

Конан обернулся в седле и взглянул на пустынную площадь. Хотя светило солнце, опустошенный городок не выглядел приветливым.

Признаки разрухи уже проявлялись повсюду и ясно было, что вскоре весь городок превратится в груду руин.

— Господин, — раздался от трактира мальчишеский голос, — не мог бы я поехать с вами? Я не буду вам мешать…

— Ни в коем случае, — резко покачал головой киммериец.

— Зиму он здесь не переживет, — взглянула Соланна на Конана. — Довезем его до первой деревни или усадьбы. До первой, какая попадется на пути.

Конан недовольно махнул рукой.

— Мне приходилось путешествовать в различных компаниях, — проворчал он, — но в компании с девственницей и ребенком еще не доводилось.

Зацокали копыта и из узенькой улочки из-за трактира показался могучий черный конь, оставшийся после колдуна. На нем покачивался в седле мальчишка, за спиной его была приторочена куча разных мешков. Киммериец махнул рукой и его конь мелкой рысью направился к выезду из городка.

Скажите, господин, вы едете в Прандару? — спросил Оршан, подъехав к киммерийцу.

— Наверное, нет, — улыбнулся Конан мальчишке, который ему нравился постоянным желанием быть чем-нибудь полезным. — А что?

— У меня там родственник, — пожал плечами мальчишка. — Мой дядя служит в храме бога Кореддана.

— Что? — Соланна заставила своего коня подъехать поближе, чтобы слышать, о чем они говорят.

— Мой дядя с юношеских лет был посвящен в жрецы храма. Его зовут Ханнаор.

— Мы не хотели заезжать в большие города, — неохотно качал головой Конан.

— Я не знаю, — пожала плечами Соланна, — но…

— Никаких но, — недовольно заворчал киммериец, — я хочу добраться до моря.

— Может быть, нам не нужно ехать к морю, — сказала Соланна с надеждой в голосе, — что если этот Кореддан — это наш Кхоран'дан?

— Ладно, поговорим об этом вечером, — решил наконец Конан и тронул коня.

Они ехали предгорьями Пламенеющих гор. Пока это были только невысокие холмы, поросшие густыми лесами.

Солнце уже пряталось за высокой горой, одной из немногих, выделяющихся среди остальных. Она была высокая, каменистая и на ней не росло ни одно дерево. До половины высоты ее покрывали заросли бледно-зеленого кустарника, так что ее силуэт напоминал человека, закутанного в мохнатый зимний плащ.

Последние лучи солнца осветили лица всадников. Эти лучи были слишком слабы для того, чтобы согреть холодный горный воздух, но их хватило для того, чтобы вызвать приятные чувства у усталых путников.

* * *

Тропинка подымалась по склону крутого, но не слишком высокого холма. Она петляла между деревьев и тени могучих хвойных великанов усиливали наступающие сумерки. Соланна нетерпеливо вертелась в седле, выглядывая подходящую полянку, на которой они могли бы устроить ночлег.

Звуков копыт не было слышно, потому что землю здесь всюду покрывал толстый слой опавшей хвои. Пахло грибами.

— Господин, — прозвучал звонкий голос Оршана, ехавшего значительно левее от них. — Похоже, здесь есть полянка. А-а-а-а…

Крик разнесся по лесу. Конан рванул коня и галопом помчался вниз с холма. Ветки хлестали его опущенную голову, которую он прятал за конской шеей.

Мгновенно слетев с коня, он подскочил к двум борющимся фигурам, перекатывающимся по земле. Оршан, обхватив обеими руками голову крупного горного льва, старался удержать ее подальше от своего лица.

Мощные львиные лапы вцепились в хрупкое тело мальчишки, зверь хотел побыстрее закончить схватку.

Конан, отбросив меч, вырвал из ножен на боку кинжал. Одной рукой схватив за загривок животное, которое до сих пор не замечало приближения более опасного противника, он сильным рывком оторвал его от Оршана, оставшегося лежать на земле в луже крови.

Хищник, изогнувшись в воздухе, всеми четырьмя лапами попытался достать киммерийца. Задние лапы лишь слегка задели когтями кожаные штаны и те тут же распались от пояса до колен, на ноге Конана показалась кровь. К этому мгновению кинжал киммерийца уже в третий или четвертый раз вонзился в брюхо дикой твари. Та в последний раз судорожно дернулась и, испустив короткий болезненный рев, безжизненно повисла в руке гиганта. Он отбросил ее в сторону.

Конан повернулся к мальчишке, но за ним уже ухаживала Соланна. Киммериец освободил запутавшегося в кустарнике испуганного коня Оршана и хромая вернулся на место схватки.

— Где этот проклятый мальчишка видел полянку? — проворчал он и тут же увидел ее.

Она просвечивала сквозь кусты чуть ниже. Конан помог как оказалось не слишком опасно израненному Оршану залезть в седло и, схватив повод своего и Оршанова коня, спустился на полянку.

Вскоре они уже сидели у маленького костра. В котелке булькала вода, набранная из ближайшего ручья, и в ней варился кусок мяса. Соланна при свете костра зашивала разорванную одежду обоих мужчин.

— К счастью, починки требует только одежда, — улыбнулась она Конану, — а не вы сами.

— У нас только легкие царапины, — согласился киммериец.

— Ради такой шкуры стоило немного пострадать, — слабым голосом произнес Оршан, который лежал с другой стороны костра, закутанный в меха, взятые из вьючных мешков.

Конан рассмеялся. Он встал, подошел к Оршану и одобрительно похлопал его по плечу.

— Надеюсь, ты не собираешься заниматься такой охотой каждый день. Так мы до Прандары не доберемся никогда.

— С дикими кошками я бы рискнул, — возразил мальчик, потирая плечо, по которому Конан его дружески похлопал, — но вот ваша похвала…

* * *

Конан оглядывал окрестности с каждого пригорка, попадавшегося по пути. Не пропускал ни одного, не жалея коня.

Он все время ожидал какой-нибудь ловушки от Сунт-Аграма, но чародей не давал о себе знать. Киммерийца это беспокоило.

Уже четыре стояла неплохая погода. Дождя не было, a мутном свинцовом небе иногда проглядывало солнце, лучи которого, правда, были бессильны согреть воздух. Ночью было холодно, так что они старались ночевать в деревнях, если это удавалось.

Хотя Соланна выглядела как хорошо тренированный и закаленный юноша, она все же была дочерью придворного чародея, который несколько последних лет обеспечивал ей возможность жить роскошной жизнью, а Оршан конечно же не мог выдержать то, что способен выдержать взрослый воин, к тому же еще киммериец. Конана раздражала Медленная езда, но он не мог оставить их одних. Тогда он решил выбирать более удобные и легкие пути и тем самым убыстрить их передвижение.