– Давайте обойдемся без дешевой патетики, – посоветовал Володя. – Я все могу понять и принять. Но только не эти восклицания.

– А я не могу понять вашего тона. Вы как-то враждебно настроены по отношению ко мне. Разве у вас есть для этого хоть малейший повод? – отпарировал Дмитрий.

Александр сразу же попытался устранить вероятность перерастания разговора в драку. За товарища ему опасаться не приходилось. Но вот незадачливый связист мог огрести. Если и не по полной программе, то все равно ощутимо.

– Дмитрий, поверьте, что никто здесь по отношению к вам не настроен враждебно. Простите, если мы заставили вас так подумать, – выпалил прапорщик, став между собеседниками. – Скажите лучше, как там Наталья? Мы очень переживаем за ее самочувствие.

Сержант на мгновение недовольно нахмурил брови. Но затем благодарно кивнул другу, поняв смысл его вмешательства. В то же самое время Никитенко осекся, услышав неожиданные для себя извинения. Он покачал головой, словно отгонял от себя какое-то неприятное наваждение. После этого виновато посмотрел на спасателей и не менее виноватым тоном сказал:

– Это вы меня простите. Сам не знаю, что со мной творится. Правда, Наташа в гораздо худшем положении, чем я. У нее очередное обострение. Ваш укол только успокоил ее боль. Она сейчас навязчиво твердила, что ей жарко. И это внутри халупы из остатков рубки мотобота и кусков льда! В помещении, где нет ни одного нормального источника тепла! Ну не может же ей быть жарко от самодельной горелки, которая больше коптит, чем согревает…

– Похоже, она совсем плоха, – предположил Галченков. – Сейчас мы снова выходим на связь с Большой землей. Возможно, погодные условия улучшились и вертолет уже в пути.

– Боже мой! Ну почему все против нас?! Мирная исследовательская экспедиция, в сущности, уничтожена землетрясением. Вы когда– нибудь слышали о землетрясении в Арктике? Лично я – никогда. Наверное, это такое же частое явление, как проливной дождь в пустыне Сахара. И надо же было такому случиться, что оно произошло именно во время нашего пребывания в этих широтах. Сейчас вот вроде и удалось выжить. И спасение близко. Но природа опять вмешивается. Не дает нам быстрее убраться отсюда. За что…

Локис прервал многословие связиста вопросом, обращенным и к нему, и к напарнику:

– Вы не ощущаете запах дыма?

– Точно. Откуда? – удивился Галченков.

– Может, с какой-нибудь соседней льдины? – предположил Никитенко.

Мужчины стали быстро смотреть по сторонам. Ответ оказался вполне очевидным: со стороны укрытия валили клубы дыма.

– Ну, ни фига себе подарочки! – не удержался от восклицания прапорщик и первым бросился к рубке.

– Давай только без необдуманных действий, – напомнил ему сержант.

На месте выяснилось, что огонь еще не успел охватить все помещение. Однако он уже сумел натворить бед. Пламенем были объяты рюкзак с рацией и прилегающая к нему стенка. Дворецкая лежала без сознания на своем месте. Десантники сорвали с дверей брезент и принялись сбивать огонь. Делать это было не так просто, в рубке было тесновато. Одним неосторожным шагом можно было навредить женщине. Но, несмотря на трудности, спасатели погасили огонь. И несколькими минутами спустя они получили возможность определить очаг возгорания. Им оказался именно рюкзак. Рядом с ним валялась та самая злосчастная самодельная горелка. Именно она и вызвала пожар.

– Посмотри, что там с нашей рацией, – попросил Локис у товарища. – А я проверю состояние женщины.

Просьба была лишней, так как тот уже сам бросился выяснять состояние передающего устройства.

– Рации – кранты, – грустно констатировал Галченков.

– Отремонтировать нельзя? У нас же среди снаряжения есть некоторые запчасти.

– Вова, ну какие запчасти! Ты только взгляни на нее – и все поймешь. Рация серьезно обгорела. Ее корпус оплавился снаружи. А изнутри до сих пор струится дымок.

– Нам только новые хлопоты со всем этим недоразумением, – вздохнул Владимир. – Женщина, кстати, так в сознание и не пришла. Пульс прощупывается. Учащенный. Но сама ни на что не реагирует.

В дверях тихо стоял связист. Александр поднялся с корточек и заметил его.

– Ну что, итить твою двадцать?! Добегался? – прапорщик буквально набросился на бедолагу, будто бы и не защищал того совсем недавно от опасности получить по носу. – Говорили же тебе, что не надо дергаться! Надо было сидеть здесь и не высовываться наружу. Как эта гребаная коптилка оказалась около рюкзака с передатчиком? Что скажешь? Природа тебе мешает? Так ведь плохому танцору всегда природа мешает. Признавайся, ты передвигал эту ерудовину?

Никитенко хотел попятиться. Но уйти от крепкой хватки опытного десантника ему не удалось. Прапорщик взял его за грудки и не отпускал, ожидая внятных ответов.

– Я ничего не трогал, – стал отрицать Дмитрий. – Я даже и не подходил к этой чертовой жестянке. Здесь и ежику понятно, что во всем виновата Наташа. Осталась одна, вообразила, что ей очень жарко. Вот и решила отодвинуть горелку. А уж отодвинула так, как сумела. Не посмотрела, куда двигала. Наверное, сразу же отключилась.

– Ты просто мастер оправдываться, – шепнул старший десантник и отпустил его. – Не вздумай только делать резких движений.

– Да я не собираюсь делать никаких резких движений. Все наверняка было в точности так, как я вам сказал. Спросите у лаборантки.

Локис осторожно позвал ее по имени. Она услышала и вскоре открыла глаза.

– Дым? Я уже в аду? – совершенно равнодушным голосом пролепетала она.

– Нет, вы и мы все еще на арктической льдине. Наталья, вы убирали в сторону горелку-обогреватель?

– Я не знаю. Может быть, и убирала. Всего не упомнишь. Было так жарко. Может, и двинула. Не помню. Мне трудно говорить.

Дворецкая закашлялась. Тонкой струйкой из ее носа начала сочиться кровь. Володя быстро достал из сумки с медикаментами салфетку и вытер кровавый след с лица женщины. После этого он некоторое время удерживал салфетку, надеясь на прекращение кровотечения. Повисла полная безысходности тишина. Надежда на возможность спасти женщину таяла на глазах. Каждое следующее мгновение могло стать последним мгновением ее жизни.

Десантники и связист в угрюмом молчании принялись приводить в порядок остатки рубки. Лишнего материала для ремонта не имелось. Пришлось использовать ту мелочь, которая осталась от мотобота. В сложившейся ситуации такое малонадежное укрытие было все же лучшим вариантом, нежели его полное отсутствие. Повторный осмотр рации еще раз убедил в том, что связи с центром установить не получится.

На дрейфующей льдине с пятью российскими и четырьмя норвежскими полярниками никаких особых перемен к лучшему не наблюдалось. Полярники продолжали терпеть бедствие. Все мысли были заняты лишь надеждами на выживание и скорейшее спасение. Но одних лишь только мыслей и надежд было мало. Нужно было действовать. Действовать вопреки капризам природы и перепадам собственного настроения.