Моему взгляду предстала потрясающая картина. Брэндон обескураженно смотрел на своих милых соседок: одна оказалась не слишком симпатичной чёрной катартой, а другая – абсолютно ядовитым древолазом. Гриф и лягушка в свою очередь с ужасом взирали на огромного бизона, живой горой возвышающегося между ними.

Чуть дальше Миро боязливо отодвигался от крокодила, который никак не мог уместиться на своём стуле. Большая часть его туловища свисала впереди и позади сиденья. А вот стулу Берты не повезло вовсе – под весом гризли он просто развалился. Волчья стая залилась воющим хохотом, чем вызвала недоумение у коста-риканских школьников.

Ещё я увидел несколько ящериц, тапира и колибри. Сеньор Лазукос сидел на учительском столе в обличье игуаны и смотрел на нас неподвижным взглядом.

Оцелот и ягуар Кинг довольно урчали и пихали друг другу рогатого жука величиной с ладонь. Жук, конечно, возмутился, а учитель тут же крикнул:

– Кинг! Домино! Немедленно прекратите!

Девочка, игравшая с салатом, исчезла. Но присмотревшись повнимательнее, я сумел разглядеть на полу крошечное существо, терзающее салатный лист. А, так она муравей-листорез!

Началась работа в парах. Мы должны были общаться друг с другом мысленно, варьируя громкость звука от шёпота до крика. Мне в пару досталась девочка-катарта.

– Hola, cómo te llamas? – спросила она, подлетев ко мне, и почистила клюв о спинку стула. – Soy Maureen. – Что? – переспросил я в полном недоумении.

Я понял, конечно, что она представилась и спросила, как меня зовут – но с каких это пор мысленные разговоры между оборотнями ведутся на разных языках?!

Но девочка, которую, похоже, звали Морин, тут же разразилась скрипучим хохотом:

– Я пошутила. Просто хотела посмотреть на растерявшуюся пуму.

– Понятно, – сказал я и тихонько зарычал. Ну, сейчас она у меня попляшет. И я спросил самым безобидным тоном, на который был способен:

– А чем занимаются грифы в свободное время? Зависают вдоль дорог и ждут, пока кого-нибудь переедет машина?

Птица радостно кивнула:

– Точно. Время от времени я так и делаю. Отличное занятие. Недавно попался броненосец. Грузовики давят очень много животных. Иногда я даже сообщаю родителям, если найду что-нибудь вкусненькое…

– Как здорово, – перебил я её, пока меня не вырвало, и поспешил перейти к упражнениям.

За ужином мне очень хотелось сесть рядом с Лу, но все места за её столом были заняты. Тогда мы с Холли и Брэндоном направились к столу, где уже сидели ягуар Кинг, девочка-оцелот Домино и оборотень-ящерица Мануэль. Кинг интересовал меня особенно сильно – не так уж часто мне доводилось встречать среди оборотней хищных кошек, а кроме того, мне нравилось его открытое приветливое лицо. Все трое дружно махали нам, приглашая за свой столик.

– Hola! – поприветствовал я всех по-испански.

– Как тебе работалось с Морин? – спросила Домино. В человеческом обличье это была гибкая изящная девочка с короткими тёмными волосами и бархатистой кофейного цвета кожей.

– Порхаючи, – ответил я и подцепил вилкой кусок яичницы-болтуньи.

– Она выросла среди грифов, а жить хочет среди людей. Честно говоря, не знаю, получится ли у неё, – озабоченно сказал Кинг.

Я тоже сомневался. Морин как раз стояла у подносов с грязной посудой и пихала в рот всё, что не доели другие.

– Мне тоже пришлось нелегко, – начал свой рассказ Кинг. – Сеньор Кортанте освободил меня из зоопарка в Бразилии. Там я жил с мамой.

– Я помню, как ты у нас появился год назад, – Мануэль скорчил гримасу. – Ты считал, что люди только и делают, что пялятся на зверей и иногда приносят еду. Больше ты ничего о них не знал.

– Но ты не оставил меня в беде и многому меня научил. – Кинг смотрел на друга с большой симпатией. – Теперь я свободен и уже не такой дурачок, как раньше.

– Ты рос в зоопарке?! Какой кошмар! – ужаснулась Холли, и я тоже. – А твоя мама всё ещё за решёткой? Она не умеет превращаться?

Светловолосый мальчик отвернулся. Я заметил, что в глазах у него стоят слёзы.

– Не умела, к сожалению. Мы пытались её вытащить оттуда, но это было очень сложно. Мы не успели – она заболела и умерла в зоопарке.

Мы все подавленно замолчали. Домино взяла Кинга под руку и прижалась к нему.

– Я тоже чувствую себя здесь, в школе, свободной, – сказала она. – Дома я постоянно ругалась с родителями. Особенно с мамой. Было очень неприятно.

– А почему? – заинтересовался Брэндон.

– Она всё время меня контролировала и заставляла ложиться спать уже в десять вечера, – рассказала Домино. – А ведь оцелоты ведут ночной образ жизни. Но моя мама этого не понимала. Она просто не хотела смириться с тем, что я не такая, как они. Она всё время повторяла, что я должна взять себя в руки, а папа в воспитание не вмешивался.

Брэндон тяжело вздохнул. Наверное, ему это тоже знакомо.

– Скажите, а что за люди живут здесь поблизости? Они иногда заходят к вам в гости? Как вам с ними – орехово или не сахар? – спросила Холли, зачарованно глядя наружу.

Нет, там не вырос из-под земли человек – там внезапно хлынул ливень. В такой дождь вся шкура насквозь промокнет, пока ищешь укрытие.

Капли били так сильно и громко, что Холли пришлось кричать, чтобы её услышали.

– У нас люди бывают просто невыносимы, – пожаловалась она. – Особенно если они пришли из каких-нибудь органов власти и своим скудным червивым умишком решили, что могут тебе указывать, как жить.

– Да о людях не стоит и говорить. – Мануэль отмахнулся презрительным жестом. – К счастью, наша школа находится далеко от населённых пунктов, сюда мало кто забредает. А если кто и появится – мы сразу заметим. У нас гораздо более остро развиты органы чувств, к тому же мы сильнее и умнее людей.

Яичница встала у меня в горле комом.

– Ты рассуждаешь как Эндрю Миллинг! – вырвалось у меня.

– Ты знаешь Эндрю Миллинга?! – Три пары сияющих глаз восторженно уставились на меня.

– Ээ-э, да, я…

– Он просто невероятный! Такой сильный лидер! – воскликнул Мануэль. – У него классные идеи, у нас в Латинской Америке он очень популярен. И в нашей школе тоже все им восхищаются.

– Правда ведь здорово, что такой же оборотень, как и мы, смог так много добиться в жизни! – Кинг был вне себя от восторга. – Когда окончу школу, непременно пойду к нему работать. Он меня точно возьмёт!