к этому и стремимся! Чтобы всё было по-нашему: уютно, — усмехается Шмель, младший сын Бобра, а также дядя Ромашки, которая шагает рядом.

Крепкий парень, с мускулистыми руками и широкой спиной. Можно было бы спутать его с частым посетителем спортзала, если бы таковые существовали в мире Системы…

Интересно, что Шмель всего на пару лет старше Ромашки, что делает их общение напоминающим взаимоотношения кошки с собакой.

Подтверждение этому я постоянно замечаю, когда Ромашка раздражённо косится в сторону Шмеля.

— Уютно и в гробу быть может, — шипит она.

— Да что ты говоришь! Может, пойдёшь полежишь для эксперимента? Я попрошу плотников сделать! Развеем скуку, как ты обычно говоришь, — фыркает Шмель.

Ромашка возмущённо отворачивается. Эх, семейная идиллия.

— А сколько конкретно кластеров у «Сладкой Жизни» сейчас? — спрашиваю я, привлекая внимание парня.

— Двенадцать. Все они добровольно присоединились к нам, — улыбается Шмель.

Но мне это кажется маловероятным. Ведь зачем тогда было нужно столько стражи? При двенадцати кластерах и общей численности полиса в 150 игроков, тридцать воинов составляет пятую часть населения.

Без веской причины такого бы не произошло.

Ромашка подтверждает мои сомнения. Как удачно, что я попросил в сопровождающие именно её.

— Ага, а вспомни ещё тех индейцев. «Добровольно», — качает головой девушка.

— Индейцы? — удивлённо поднимаю я бровь.

Неожиданно.

Иногда забываешь, что в мир Системы перебралась вся Земля. Языковое единство не всегда бросается в глаза.

Какая разница, какого ты цвета или национальности, если умеешь работать — то тебе везде рады.

А если ты ленив или труслив, тебя ждёт судьба раба или кадавра.

Удивительная шутка!

Расизм и национализм на Земле уничтожила не борьба за права людей, не ООН или кто-то ещё, а ядерная война, которая просто распылила Землю на атомы!

И, конечно, Великая Система. Теперь решающими факторами являются лишь уровень и характеристики.

Хе-хе, шило на мыло, точно.

— Были тут одни… дикари, — вздыхает Шмель. — Открылся кластер, а внутри — индейцы с копьями и каменными топорами. Начали втирать про какой-то свой великий культ Небесного Ока. Это они так Систему прозвали. А когда их послали по добру, поздорову с этой ересью, так они и напали.

— Вот, а я что говорю, — спорит Ромашка. — Это был «мирный протест». Только с каменными копьями и топорами.

— В общем, неловко получилось, — потирает шею Шмель. — В пылу боя на индейцев наслали пчёл, и те их изжалили. После этого мы уже к себе приняли нормальных новичков, которые появились у их стелы.

— Пчёлы всех до смерти искусали? — интересуюсь я.

На самом деле я так и предполагал, но теперь следует дополнительное подтверждение моих мыслей.

— Угу, — вздыхает парень. — Мы пытались договориться, но они настаивали, чтобы все подчинялись их культу. Что нам оставалось?

— А почему ульев здесь не было, когда мы подходили? — оглядываю я луга внимательным взглядом.

— В случае чего мы их сразу прячем вглубь полиса, — объясняет Шмель. — Это их дом. А пчёлы — такая же важная часть «Сладкой Жизни», как и сами игроки!

— Понятно, — задумчиво говорю я.

— Мы часто переставляем ульи в зависимости от обстоятельств, — продолжает Шмель. — В разных местах получается разный мёд. Есть луговой, а есть сделанный из цветов деревьев в лесу. Тонкостей много, но интересно узнать, что и где получится.

— А сами ульи нужно охранять? Никто из местной фауны не пытался их повредить или разграбить? — вдруг спрашиваю я, касаясь темы местных обитателей.

Всё это кажется мне странным.

Неужели здесь нет никаких хищников? Как вообще «Сладкая Жизнь» доросла до полиса, если каждое испытание для Спарты проходило на грани возможного? А местные, похоже, на войны не тянут. Как им это удалось?

— А зачем охранять? — удивляется Ромашка. — Пчёлы и сами прекрасно справляются с защитой!

— Их укусы очень болезненны, — объясняет Шмель. — В местном лесу обитают медведи ростом под три метра. Но даже они не решаются трогать пчёл. В отличие от Земли, здесь их атаки гораздо смертоноснее.

— Насколько смертоноснее? — интересуюсь я.

— Новичку достаточно пары укусов, а опытному игроку — пары десятков, — говорит Шмель. — Точно сложно сказать. Мы лишь сравнивали с медведями, тестов на людях не проводили.

Вот как получается.

Пчёлы — это ультимативное оружие «Сладкой Жизни». Они в 2–3 раза крупнее своего земного аналога, поэтому выглядят как гигантские шершни.

Для тех, кто боится насекомых, они — настоящий кошмар.

Во время прогулки Шмель и Ромашка поясняют, почему пчёл не используют для расчистки леса от монстров и не создают из них защитный периметр.

Пчела, ужалив цель, умирает. Численность улья восстанавливается гораздо медленнее, чем на Земле. Всё оттого, что самих пчёл в ульях меньше. Поэтому потери тяжелее восстанавливаются.

Система, по-видимому, учла их силу и сделала так, чтобы пчёлы прежде всего могли защищаться от хищников.

А для «Сладкой жизни» они были оружием последнего удара. Потеря большого количества пчёл может поставить под угрозу восстановление всей пасеки.

На каждый улей уходит от недели до месяца, чтобы нарастить достаточное количество «тружеников».

Получается, что полис может использовать свою «стеклянную пушку» не более 10 раз в год, и это при условии, что среди пчёл не будет больших потерь.

Однако в ходе недавних событий, Мышь серьёзно проредило их численность, вынудив руководство полиса отвести всех пчёл обратно на пасеку.

* * *

И теперь потребуется месяц-два, чтобы численность пчёл вернулась к прежнему уровню.

Не совсем то, чего я ожидал, но одна мысль не даёт мне покоя.

А что, если Бобр не так уж добр, как пытается показаться?

Ведь по его приказу спустили пчёл на индейцев, так сказала Ромашка. И у нее нет причин мне лгать в такой мелочи.

Может быть, Лорд-наместник — это не добрый и мудрый старик, за какого он себя выдает. Возможно, все его поведение — не более чем игра на публику?

Стоит мне уйти со своей магией, и что мешает ему устроить «несчастный случай» с моими фалангистами? И обрести таким образом независимость от Спарты?

Конечно, это повлечёт карательную экспедицию с нашей стороны, но ведь у местных будет время подготовиться…

Жизнь в мире Системы делает меня параноиком. Но, говорят, они дольше живут.

Разоружив вооружённые силы, я не лишаю пасечников их главного оружия.

Нет, так дело не пойдёт. Нельзя оставлять старика без гарантий его преданности. Но как хорошо, что у меня уже есть идея, как это обеспечить!

— Ромашка, ты говорила, что всегда хотела выбраться из «Сладкой Жизни»? — интересуюсь я.

— О, да! Я очень хочу! Повидать мир! Новые поселения! Узнать все классы и навыки! — радостно отвечает Ромашка.

— Ой, дура ты, Ромашка, дура, — печально качает головой Шмель. — Надо полис свой развивать, а не шататься по миру как неприкаянный жук.

— То, что ты не понимаешь — твоя беда! Вот и торчи в этой дыре дальше! — возмущённо отвечает Ромашка.

— Дыра знаешь где? Кхм… Неважно, — на последних словах поправляет себя Шмель. — Толку с тобой спорить?

— Вот и правильно! Так бы сразу и сказал! — хмыкает девушка.

— Итак, Ромашка, как Лорд Спарты, я официально предлагаю тебе стать представителем «Сладкой Жизни» в нашем поселении, — протягиваю я руку блондинке. — Будешь заниматься чем хочешь и служить связующим звеном между мной и твоим дедом. Так, на всякий случай.

Ромашка взволнованно прыгает ко мне и крепко обнимает, после чего хватает мою ладонь и начинает её трясти с такой силой, словно может оторвать мне конечность.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я вас не подведу! — кричит она.

Шмель остаётся безмолвным, хмуро наблюдая за происходящим.

Похоже, умом он пошёл в своего отца, сразу просекая мои намерения.

Ромашка — не столько связующее звено, сколько заложник.

Как в древности, я забираю с собой члена семьи Бобра, гарантируя таким образом его преданность.

Попробует он что-то выкинуть — внучка может пострадать.

Это не значит, что я планирую ей вредить, так же как и южанам.

Пока нет ни одной причины для этого. Но дополнительная гарантия никогда не бывает лишней!

Таким образом, я избавляю Лорда-Наместника от тяжёлых дум перед сном, не давая ему повода сомневаться — действовать против меня или подчиниться. Можно сказать, пользу человеку принесу.

Интересно, как на это отреагирует сам Бобр.

— И это… спасибо вам, Лорд Шурик, — неожиданно