Киго рядом со мной стал совсем прозрачным. Серебристая хуа бежала по двенадцати тропкам его тела, а семь точек силы – от крестца до макушки – вихрились энергией жизни.

Мое внимание привлекло слабое свечение в линии ярких вращающихся сфер. В отличие от остальных, оно не двигалось, но пульсировало у основания горла в ритме серебряной энергии. Императорская жемчужина. Ее сила влекла меня. А когда я потянулась вперед и коснулась нежного пламени, оно ответило лаской. Теплая корица во рту эхом отозвалась на жар жемчужины. Так близко… я могла легко ее вырвать. Моя ладонь обхватила камень, кончики пальцев уперлись в горло Киго. Его сердце забилось чаще.

– Что ты делаешь? – Император обхватил мое запястье, тяжелое золотое кольцо впилось в плоть.

Боль выдернула меня из энергетического мира в вихрь пляшущих цветов. Я моргнула – и лес снова погрузился в тени и лунный свет. Киго напряженно смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Я все еще прижимала пальцы к бешено бьющейся жилке на его шее.

Я отдернула руку:

– Не знаю.

И это была моя первая ложь в качестве нейзо.

Рассветные лучи наконец озарили серое небо, и я приподнялась на локтях. Тонкий коврик подо мной сбился и скрутился, с потрохами выдавая мое беспокойство. Оставалось надеяться, что утро смоет все мрачные ночные тревоги, заставит забыть долгие часы, не дававшие мне уснуть, заставляя вновь и вновь вспоминать прикосновения к жемчужине. Я поднялась на колени и встряхнулась, дабы избавиться от все еще бурлившего в крови чувства.

Я знала, что Киго тоже обеспокоен случившимся. Очнувшись, я едва успела прошептать: «Идо жив», как он тут же велел мне отойти подальше. Голос императора звучал хрипло, будто от сдерживаемого гнева. Возможно, он тоже ощутил присутствие Кинры.

Эта мысль породила новый страх. Прошлой ночью я не держала мечи, но по-прежнему жаждала вырвать жемчужину, как пыталась Кинра сотни лет назад. Только теперь все было иначе: никакой ярости, лишь единственно желанная цель. Неужели ее воля слилась с моей и я настолько подчинена, что даже этого не чувствую? От подобной возможности внутренности сжимались, словно стиснутые ледяной рукой.

Я поводила плечами, разминая напряженные мышцы. Киго все еще сидел там, где я оставила его несколько часов назад, – за Видой и Солли. И пусть он ничего не сказал, я не сомневалась в том, что юный император собирается спасти Идо. Понимает ли он, что это как ловить змею за хвост? Потребовалась вся моя выдержка, чтобы не посмотреть ему в лицо, но в глубине души я знала, что Киго внимательно следит за каждым моим движением. Его хуа будто давила на мою.

Неподалеку Юсо навис над Тироном и легонько толкнул его сапогом, пробуждая. Пойдут ли они за своим императором в столь опасный и сомнительный путь? Конечно, они имперские гвардейцы, но лишь богам известно, насколько сильна их преданность. Юсо уже как минимум сомневался в решениях юного правителя. Ну хоть за Виду и Солли переживать не проходилось. Они из сопротивления. Вернуть Киго на трон – их главное устремление.

Леди Дела тоже пойдет за ним, хотя ее преданность объясняется необходимостью. В отличие от своего брата, Сетон не отличается терпимостью к людям с особенностями. Тем более с такими особенностями, как у Делы. Она сидела на одеяле, сосредоточенно уставившись в красный фолиант, раскрытый на ее коленях, и время от времени поглядывала на Рико, который патрулировал поляну. Но все его внимание было устремлено в лес.

Рико. Он верен императору, но станет оспаривать любой план, если в нем задействован Идо. Разве что кроме его убийства.

– Леди Эона! – Вида поклонилась мне. – Его величество послал меня помочь.

Киго стоял к нам спиной, разговаривал с Юсо. Возможно, я ошиблась, предположив, будто он наблюдает за мной. С другой стороны, он ведь знал, когда отправить ко мне Виду.

– Держись. – Вида протянула руку и подняла меня на ноги.

Я подавила стон – не хотелось ныть, подобно старой сельчанке, конюшенного духа и так хватало.

– Мне нужно помыться.

– Только быстро, моя леди. Его величество желает вскоре отправиться в путь.

«Быстро» – это вряд ли. Но я кивнула и поплелась в чащу вслед за Видой. Мы шли через густые заросли рябины; утренние лучи солнца, с трудом пробиваясь сквозь плотные кроны, едва касались толстого слоя опавших листьев под ногами. Прогулка была недолгой, но, когда мы добрались до ручья, легкий бриз уже превратился в сильный ветер, предвещающий муссонные дожди.

– Осторожнее, – предупредила Вида. – Паводок размыл и размягчил края.

Трава вдоль берегов была примята – верный признак недавно отступившей воды. А чуть ниже по течению виднелся большой участок, на котором, судя по глубоким следам ног и копыт, кто-то уже успел помесить грязь.

– Я что-то не предвкушаю еще один день верхом, – сказала я, надеясь развеять напряжение, возникшее между мной и Видой. – По ощущениям меня будто скрутили и связали в узел, которой теперь вовеки не распутать.

Вида улыбнулась:

– Это пройдет.

– Да, мне уже говорили, – кивнула я.

Тщательно ощупав почву ногой, я нашла мягкий, но крепкий участок, осторожно присела на корточки и окунула руку в воду, наблюдая, как она течет сквозь пальцы.

– А тебе хоть бы что, – добавила я. – Ты уже раньше ездила на лошади?

Повисло молчание – слишком долгое для столь простого вопроса. Я обернулась.

Вида стояла, обхватив себя руками. В глазах блестели невыплаканные слезы.

– Суженый меня научил, – тихо сказала она.

Какое-то время мы впитывали боль друг друга – ее от потери суженого и мою от вновь возродившейся вины. Суженый Виды погиб в поселке…

– Я не знала. Прости, – прошептала я.

Глупые, несоизмеримые с такой великой бедой слова.

– Леди Дела говорит, ты не можешь этим управлять.

– Не могу.

Вида кивнула, принимая ответ:

– Значит, должна научиться.

Я вновь повернулась к быстрым потокам – подальше от ее скорби. Пальцы уже онемели от холода, и я вытерла их о юбку, согревая. Я знала, что нужно сказать что-то еще, как-то успокоить Виду, опять извиниться, но когда оглянулась через плечо, девушка уже скрылась среди деревьев.

Она вернется – Вида никогда бы не ослушалась приказа императора. Но она заслужила побыть несколько минут наедине со своим горем. И пусть я не могла предложить Виде достойного утешения, однако могла воспользоваться этими мгновениями, чтобы уважить ее просьбу и попробовать обуздать свою силу. Даже если все ограничится лишь обращением к Кинре, чтобы она очистила мое сердце от своей призрачной ярости и жажды завладеть жемчужиной. Если повезет, Кинра ответит на мои молитвы.

Кисет с посмертными табличками лежал меж слоями моего туго затянутого пояса. Я достала его, ослабила завязки и перевернула. На ладонь выпали две черные лакированные дощечки длиною с палец. Я взяла более простую и гладкую – лишь тонкая окантовка по краю и искусно вырезанное имя – «Чарра». Моя неизвестная прародительница. Я убрала дощечку обратно в кисет и вновь сунула его меж складками пояса. С Чаррой мы не ссорились.