Тускло освещенный паб казался подземным туннелем с кирпичной кладкой. Потолки здесь располагались под наклоном, готовые обрушиться в любой момент. От стен разносились тихие бормотания посетителей. Для этого времени суток маленькое помещение оказалось переполнено, но, думаю, в мире, где не существовало никаких правил, можно было пить до бесчувствия в любое время суток. В штабе вооруженных сил людей не одобряли выпивку днем, хотя я знала многих жен министров, которые подливали алкоголь себе в чай, чтобы забыть о скуке, несчастье и ходить со счастливой улыбкой.

По крайней мере посетители этого паба честны в своих желаниях.

Они были разных возраста, пола и расы, но они прятались под капюшонами и сидели в тени, поэтому точно определить было невозможно. Большинство не смотрели в нашу сторону, но я ощущала на себе взгляды. Не снимая капюшона, я быстро огляделась по сторонам, пытаясь отыскать женщину с рынка. Я прекрасно понимала, что чем дольше буду стоять, тем больше внимания к себе привлеку.

Я взглянула на единственную фигуру, сидящую в углу. Лица я не видела, но ее невысокий рост подсказал мне, что это та самая женщина. Рискнув, я обошла столы, Эш следовал за мной. Женщина наблюдала, как мы садимся напротив нее спиной к двери. Ее молчание и невозмутимость сказали мне, что я сделала правильный выбор.

– За вами следили? – низко и сдержанно спросила она.

– Нет, – ответила я.

– Вас четверо, – заявила она.

Слегка повернувшись, я увидела, что Кек и Люк вошли в подвал. Люк занял место за стойкой, Кек уселась за стол у входа.

– Они недалеко. – Тон Эша подразумевал, что мы не беззащитны.

– Хорошо. – Она опустила голову. – Никому не доверяйте.

– Тем не менее ты попросила меня доверять тебе. – Мои мышцы напряглись, я была готова к любой атаке.

– Я в долгу перед тобой. И своей матерью. Мне есть за что благодарить тебя, Брексли Ковач.

– Откуда ты меня знаешь? Кто ты?

Женщина протянула руку, откидывая капюшон. Ей было лет тридцать, вьющиеся от природы темные волосы выбивались. Ее карие глаза и круглые щеки кого-то мне напоминали.

На лице женщины появилась слабая улыбка, она опустила голову.

– Я Лена, а моя мать Майя была твоей горничной последние пять лет.

– Майя, – выдохнула я, теперь осознав, как они похожи. Для меня она была гораздо больше, чем просто горничной. Как мать и бабушка в одном флаконе. – Ты дочь Майи?

Я ни разу не встречалась с детьми Майи, хотя много слышала о них. Несмотря на то что мы не знали друг друга, я чувствовала с ними связь.

– Да. – Она кивнула в другой конец зала, и я увидела лысеющего мужчину, лет тридцати с небольшим, с такими же карими глазами. Мужчина поднялся со стула у бара и направился к нам. И сел на стул рядом с Леной. – Это мой брат Эмиль. Мы просто хотели убедиться, что придешь действительно ты.

Она была так же осторожна, как и мы. И ее прикрывал брат, если бы что-то пошло не так.

– Так странно встретиться с тобой лично. Особенно здесь, – сказал Эмиль и склонил голову в знак приветствия.

– Я много слышала о вас. – В благоговении я покачала головой.

– Так же, как и мы, – ответила Лена, она настороженно осматривала помещение. – Мы пошли на огромный риск – на кону наши семьи и жизни. Но то, что ты делала эти годы, помогая нам…

– Теперь я понимаю, как мало сделала. И какова жизнь здесь в реальности. Я была высокомерной и жила под защитой.

– Нет. – Руки Лены накрыли мои. – Ты спасла мою малышку. Мы смогли продать то, что ты нам передавала, и оплатить работу целителя. – Она сморгнула слезы. – Я обязана тебе всем.

– Я хотела бы сделать больше. – То, что я украла, – это так мало. Слишком много горожан голодает и умирает, в то время как богатые становятся еще богаче.

– Тебе это кажется незначительным, но для нас это был вопрос жизни и смерти.

Слезы покатились по моим щекам. Лена сжала мою руку, прежде чем отпустить ее.

– Наша мать обожала тебя. Ты ей как дочь. Она хотела, чтобы мы тебе все рассказали.

– Майя хотела, чтобы вы нашли меня? – Я ведь стала предателем. А она всегда, казалось, была предана семье Маркосов и штабу вооруженных сил людей.

– Наша мать рассказала нам об инциденте на рынке. Она подслушала разговор генерала Маркоса, которому докладывали, что видели тебя там. Они боялись, что ты можешь что-то знать. Мать очень беспокоилась о тебе. И не верит слухам.

Лучшими шпионами являлись те, кого высокомерные люди не замечали, к примеру, пожилая леди, убирающаяся в их доме и имеющая доступ ко всему.

– Хорошо, но какое отношение вы имеете к этому? – Эш указал на брата с сестрой.

– Потому что… – Эмиль наклонился ближе, понизив голос так, чтобы только мы могли его слышать. – Лена и я работаем на фабрике, где проводят эксперименты над фейри.

На меня обрушился шок, и я открыла рот.

– Что? – выпалила я, мгновенно зажав рот рукой, оглядываясь, не привлекла ли чье-то внимание, затем хрипло прошептала: – Вы работаете там?

– Вот уже двадцать лет. – Эмиль окинул помещение настороженным взглядом и наклонился еще ближе. – С виду обычная фабрика, большинство не знает о том, что происходит у них под ногами.

– Откуда вы знаете? – Эш положил руки на стол и прикрыл глаза.

– Мы с Леной не высовывались, выполняя свою работу, и находились там ежедневно, – ощетинился Эмиль, – независимо от того, сколько раз нам урезали или не выдавали зарплату, мы оставались верными сотрудниками. Примерно год назад нам дали дополнительные обязанности. Мы должны были убираться. – Он судорожно сглотнул. – То, что мы видели внизу… Что они сделали с фейри. Мужчины, женщины… дети.

– Но вы не ушли.

– У нас нет выбора, – огрызнулась Лена, – я мать-одиночка, и у меня двое детей, один из которых болен. Если я потеряю работу, моя семья будет голодать.

– Дело не в этом. – Эмиль утешающе похлопал сестру по руке. – Нам угрожали. Нашим семьям… детям… стоит нам сказать хоть слово о том, что мы видели. – Он сглотнул, его кадык дернулся. – За молчание нам платят. Чтобы не жить на улице и не видеть, как страдают дети, замолчит и самый благородный. Это лишь вопрос выживания. Но тебе этого не понять. – Эмиль устремил свой взгляд на Эша.

– Ты не знаешь, что я понимаю, а что нет. – Эш откинулся на спинку стула и скрестил руки.

Я вспомнила то, что рассказывал мне Уорик. Эш знал, что означает