– Но на чем они делали дела?

– Понятия не имею. Знаю лишь, что Глеб арендовал еще одно помещение, для работы в котором людей привел этот Шевцов. Он же осуществлял поставки, и, как понимаю, товар забирал тоже он.

– Товар… поставки… А что за товар? И кому поставки?

– Этого ничего я не знаю.

Стас как-то очень уж упорно прятал глаза, что заставило Катю насторожиться.

– Никогда в жизни не поверю, чтобы Глеб совсем ничего тебе не рассказывал. Вы же с ним друзья! Он твоего старшего сына крестил!

– Напомнила! Душу растревожила.

Стас чуть не плакал.

– Не хочу я лезть в это дело, понимаешь? Не хочу и никогда не хотел. Я сразу сказал Глебу, что этот его бизнес мне не по вкусу. Он и не настаивал. Так и жили.

– Но чем они занимались?

– Вот я сейчас тебе скажу, потом ты кому-нибудь скажешь, потом пойдет-поедет. А в итоге придут за мной.

– Стас, но ты хоть намекни.

– Могу дать адрес новой точки. Подсмотрел, как однажды Глеб его в свой навигатор забивал, а потом с Шевцовым созванивался, детали, как проехать к нему, уточнял. Дать его тебе?

– Давай!

К удивлению Кати, эта новая точка оказалась далеко за городом. Все прежние свои автосервисы Сипягин открывал если не в центре, то по крайней мере где-то в густонаселенных местах. А последняя его точка была открыта далеко от какого-либо человеческого жилья среди промышленных массивов.

– И кому там может понадобиться кузовной ремонт, малярка или тот же шиномонтаж?

– Ну, там тоже люди имеются, – уклонился от прямого ответа Стас.

Ему так явно не хотелось лезть в это дело, что Катя сжалилась над многодетным папашей. Действительно, один труп уже есть. И как знать, не появятся ли еще новые. А Стас отвечает теперь не только за себя, у него большая семья, дети. Это Катя вольная птица и может распоряжаться собой по собственному усмотрению. Ни мужа, ни детей, ни даже родителей у нее нет. Если Катю и подстрелят, никто, кроме нее, от этого не пострадает. Если вдуматься, то в этом есть большой плюс жизни одинокого человека. Он никому не нужен, а стало быть, ни перед кем у него нет и ответственности.

Раньше Кате как-то не приходилось смотреть на свое одиночество с этой точки зрения. Думая о том, как она одинока, Кате всегда хотелось плакать. Мама и та умерла уже несколько лет назад. Боль от этой потери даже стала несколько утихать. Отец, правда, где-то у Кати имелся, но Катя даже толком не знала, где именно он у нее имеется. Потому что после переезда отцовской новой семьи в новую же квартиру папочка Катю к себе в гости ни разу не позвал. И всякий раз, когда у них заходил разговор о том, что Катя их навестит, у папочки находилась та или иная причина, чтобы этот визит отложить.

То ремонт, то родственники жены приехали, то болеет она, то он, то их отпрыск. А поскольку папочка взрослую дочурку в гости к себе не звал, то и адреса нового он ей тоже не сообщал. Надобности такой не было. И сейчас Катя неожиданно сообразила, что и не звонил ей папочка вот уже больше двух лет. Раньше хотя бы с Новым годом они друг друга поздравляли и с днями рождения. Но вот уже сколько времени молчит телефон. Так что даже неизвестно, тот же номер у отца или уже другой. И пожелай Катя вот прямо сегодня пообщаться с папочкой, сможет ли она это теперь сделать? Сможет ли вообще найти его?

Эти вопросы до такой степени встревожили Катю, что она взяла и позвонила отцу. Он ответил. Но, как поняла Катя, не узнал, кто ему звонит. Кате пришлось несколько раз повторить, кто это. И лишь тогда отец узнал ее.

– А-а-а… – протянул он без всякой радости в голосе. – Ну, как живешь-поживаешь?

– Нормально.

– Замуж еще не вышла?

– Пока нет.

Отец помолчал, явно не зная, что еще спросить у дочери.

– Ну, ты там не затягивай это дело.

Катя пообещала, что не будет. Если бы это зависело от нее одной, то она бы хоть завтра выскочила замуж. Но за кого? Претендентов не наблюдалось вовсе. Она задала дежурные вопросы о здоровье мачехи и брата и получила такие же скучные дежурные ответы, что все у них хорошо и волноваться ей решительно не о чем. Катя чувствовала, что разговор этот откровенно тяготит ее отца, и поспешила попрощаться. Ощущение у нее от этого разговора осталось какое-то смутное. С одной стороны, вроде как отец жив и здоров, все у него в порядке, волноваться не о чем. А с другой стороны, Кате почему-то страшно хотелось плакать.

Прежде чем отправиться в очередную путь-дорогу, Катя решила еще немного покрутиться возле дома Сипягина. Все-таки один и тот же район, далеко ехать не приходится. Нет, на сей раз ее интересовала не квартира Сипягина. Хватит с Кати и того страху, что она там натерпелась. Ее интересовало место, с которого могли стрелять в Сипягина. Оно должно было располагаться где-то напротив окон его квартиры. А напротив было всего одно здание – Городской реабилитационный центр.

Когда-то тут находилась обычная больница, где лежали пациенты, получая необходимую им помощь. Потом кто-то умный решил, что больных у нас и так достаточно, а вот выздоравливающих что-то маловато. Либо человек болен, либо здоров, никакого промежуточного этапа нету. Непорядок. Больницу расформировали, больными уплотнили другие больницы, и без того переполненные, зато реабилитационный центр после проведенного в здании дорогостоящего ремонта и покупки необходимого оборудования, надо полагать, тоже недешевого, распахнул свои двери для всех желающих.

То есть это Катя наивно полагала, что попасть в центр может любой желающий. Но уже на проходной ей популярно объяснили, что без направления сюда нечего и соваться.

– И это только чтобы записаться на курс реабилитации. А когда подойдет время вашей записи, вам сообщат о необходимом пакете документов, который вы должны предоставить, чтобы попасть к нам.

– Да я не для себя стараюсь. У вас тут моя бабуля лежит. Она уже не в себе сильно, боюсь, как бы не заблудилась и не потерялась.

– Что же вы ее одну отпустили в таком состоянии?

– А она убежала.

– Резвая у вас бабуля, – проворчал охранник. – Ну, как ее фамилия?

– Петрова, – наобум ляпнула Катя и случайно угодила в точку.

– Маргарита Ивановна?

– Она самая!

– Проходите. На четвертом этаже ваша бабушка. Сеанс фототерапии у нее.

Но Кате было до лампочки, на каком сеансе незнакомая ей старушка. Катя бросилась к лифту и взлетела на нем на шестой этаж. Именно окна шестого этажа находились вровень с окнами квартиры Сипягина. Тут находился еще один центр, на сей раз сурдологический. То есть люди с нарушениями слуха могли пройти тут обследование, получить рекомендации и даже подобрать для себя подходящий слуховой аппарат. Пробежав по коридору вдоль окон, Катя нашла то, с которого открывался практически идеальный вид на квартиру Сипягина.