И придвинула к Кате салфетку, под которой лежали деньги. Катя умилилась. Ну, что за лохушка! Даже расплатиться с официантом у Ленчонка не хватало духу.

И лишь простившись с милой девочкой, Катя вспомнила, что так и не отдала Ленчонку медальон. А почему? Несколько раз собиралась, да так и не собралась с духом. Потому что пришлось бы рассказать Ленчонку про Сипягина. Может, это было и к лучшему? Узнай Ленчонок, как попал ее медальон к Кате и что вчера случилось с ее Глебушкой, истерики, а то и обморока было бы не избежать. А Кате возиться с обморочными девицами было совсем некогда. У Кати появился новый план.

Пока Петюнин разбирается с личностью Евгения Шевцова по своим каналам, Катя проверит этого человека по своим. Все-таки недаром Катя пробыла в статусе официальной подруги Сипягина целых три года. За это время она успела основательно внедриться в его жизнь, пробуриться, так сказать, к самым глубинным ее слоям. И вот теперь Катя собиралась воспользоваться накопленными ресурсами.

– К кому же мне лучше всего обратиться?

И как-то само собой выплыло имя – Станислав. Катя даже заулыбалась, когда вспомнила про этого человека. Станислав, или, как все его звали, Стас, неизменно был душой любой компании, в которой оказывался. Море обаяния, хохмач и любимец всех женщин от года и до ста лет. Даже совсем грудные младенцы, разумеется, если они были женского пола, тянулись к Стасу. Жить бы такому весельчаку и балагуру да радоваться, но была у Стаса одна беда – это его жена.

Наташа была властной, жесткой и деспотичной девушкой. Она с самого начала умудрилась загнать мужа к себе под каблук, где и держала его на протяжении всех десяти лет супружества. При этом если Стас всегда был готов посмеяться, отпустить веселую шуточку или рассказать забавный анекдот, то от Наташи никто и никогда не видел даже обычной улыбки. Она всегда напоминала Кате какой-то ходячий памятник, твердый и гранитный, без каких-либо эмоций на нем.

Тем не менее свою жену Стас и любил, и боялся. И чего больше было в его чувстве, сказать было сложно. Без нее он тосковал. Постоянно звонил ей, просто чтобы услышать ее голос. Но рядом с ней терялся, тушевался и становился маленьким и почти незаметным. Такое состояние для самого Стаса являлось некомфортным, поэтому он изобрел способ, как, не теряя расположения жены, видеть ее как можно реже. Он стал трудоголиком. Проводил на работе не восемь-десять, а все двенадцать-четырнадцать часов, являясь домой лишь для того, чтобы поужинать и поспать.

Так что Катя была уверена, в разгар рабочего дня Стаса она обязательно найдет на одной из точек автосервиса. А именно той самой, которая находилась ближе всего к дому покойного Сипягина. Получалось, что Катя была вынуждена снова вернуться в район, где вчера она натерпелась такого страху. Но что делать, если именно тут у Сипягина было организовано что-то вроде офиса, небольшой кабинет, бухгалтерия, отдел кадров, и все в одном флаконе. Именно там чаще всего и ошивался Стас. Но, к ее удивлению, она застала Стаса, собирающимся уходить. Тем не менее при виде нее он затормозил.

– Катюша! Катенька! Катеринка!

Стас распахнул ей свои объятия, несколько раз звонко чмокнув Катю.

– Как же я рад тебя видеть!

Причем голос Стаса звучал совершенно искренне.

– Как дети?

У Стаса их было трое. Трое мальчишек. И все своим твердокаменным характером пошли в мать. Отца они и в грош не ставили, во всем руководствуясь мнением матери.

– У нас пополнение, – заулыбался Стас. – В марте у меня родилась девочка.

– Поздравляю.

– Такая лапочка! Ты себе не представляешь! Такое солнышко! Как меня увидела, сразу заулыбалась, загукала. Папина деточка. Несусь сейчас к ней. А у тебя ко мне какое-то дело?

– Тебе еще не звонили из полиции?

– Насчет Глеба? – моментально поскучнел Стас. – Уже и ты знаешь?

– Конечно! Или ты забыл, что мы с Сипягой почти поженились в свое время.

– Почти, да не совсем. После тебя у него много разных дамочке проживало. Вот и в последнее время…

– Если ты про Ленчонка, то с ней я уже пообщалась.

– Да? – Стас казался удивленным. – И как она тебе?

– Прелестное дитя.

– Да?

Теперь в голосе Стаса слышался откровенный скептицизм. И он даже помрачнел.

– Дрянь она конченая.

Вот уж чего прежде со Стасом никогда не случалось. Раньше он каждую женщину воспринимал как цветок. Бывают цветы роскошные и броские. Бывают нежные и незаметные. Но каждый из них хорош по-своему. А вот Ленчонок по какой-то причине из этого букета выбивалась.

– Если она прелестное дитя, – пробормотал Стас, – тогда я совсем не разбираюсь в людях. По мне, так более прожженной и циничной мерзавки мне встречать не приходилось.

Катя не стала спорить.

– Не о ней идет речь, – сказала она. – Я пришла к тебе для того, чтобы ты рассказал мне про Шевцова.

– А этот к тебе каким боком?

– Я подозреваю, что он может быть причастен к смерти Глеба.

– Вот уж нет! – засмеялся Стас, вновь обретая хорошее настроение. – Шевцову последнему может быть выгодна смерть Глеба.

– Почему? Объясни!

– Согласен, если так посмотреть, то Шевцов этот темная лошадка. Но они с Глебом крутили дела, которые приносили хороший навар обоим. Зачем же им ссориться?

– Может, они чего-то не поделили? Выручку, например? Или… женщину?

Стас долго молчал.

– Катя, я понимаю, Глеб и ты… Вы долго были вместе. У тебя могли остаться к нему чувства.

– Вот именно.

– Глеб также был и моим другом, но, если его убили, я совсем не хочу последовать за ним. Понимаешь? У меня Наташа, у меня дети.

– Понимаю. Но почему тебя должны убить?

– Этот Ленчонок… Она так лихо все закрутила. Это же она познакомила Глеба с Шевцовым. И после этого дела у Глеба поперли в гору.

– И у тебя, надо думать, тоже.

– Нет. У меня все осталось на прежнем уровне.

– Почему так? Вы же вместе работаете… то есть работали с Сипягиным.

– Понимаешь, тот бизнес, который закрутили Глеб с этим Шевцовым, он был вроде как их собственный. Меня они в свои дела не посвящали. Мои ребята как ремонтировали старые или разбитые тачки, так и продолжали с ними возиться. И денег ни у них, ни у меня больше не стало. А вот Глеб…

– Что?

– У него появились какие-то свои доходы. Большие и дурные. Знаешь, когда деньги достаются дуриком, то их так же дуриком и спускаешь. Вот Глеб начал деньгами разбрасываться. И мне это не нравилось.

– Наверное, ты завидовал.

– Нет, я боялся за Глеба. Я чувствовал, что такие лихие барыши, которые берутся вроде как из воздуха, из ничего, до добра не доведут.