ассортимент их снабжения устанавливают не они сами. Так что, весьма часто им хочется побаловать себя дополнительными продуктами или вещами.

Внутри монастырских стен имеются две лавки — продуктовая и вещевая, типа сельпо времён моей молодости — а, кроме того, во время светового дня сюда на площадь запускают торговцев-коробейников. За стенами имеются магазины, а раз в неделю на шестой день приезжают купцы из Гатина, устраивают на пространстве между гостиницей и лечебницей нечто вроде ярмарки. Там же монахи продают излишки своего труда. Деньги у братии водятся, это я приметил, хотя напрямую не спрашивал.

Брат Георг мне пообещал, что для меня от готлинских торговцев обязательно будут подарки. Каждый раз. Приятно, чего уж.

Шумы за окнами отвлекают, но закрываться не буду. Хорошо, когда освежающий ветерок залетает, пусть он иногда и пахнет навозом.

Хуже, когда это аромат не конского или коровьего, как сейчас, а свиного дерьма или птичьего помёта. Выставить бы свинарник за стены обители, пусть хрюшки подальше от меня живут и плодятся, но понимаю, что это плохое решение. В том смысле, случись осада, и мы останемся без возможности нормально содержать наш мясной рацион.

Так, что тут у нас? Пятая страница, заклинание по выводу прыщей. Очередное, нужное моему телу периода полового созревания. Чем привлекло моё внимание? Фиолетовая нить — нить смерти, как я понимаю, присутствует, и рисунок плетения прост и красив, что та лилия на гербах французских королей. Попробовать? Вдруг в этот раз надолго уберёт некрасивые гноившиеся пятна, то и дело вскакивающие на моём лице? Блин, чуть не подумал, морде. У высокородного бастарда не может быть морды.

Нет, не стану рисковать, а то ещё испорчу естественный ход моего взросления или иммунитет. А вот ещё красивое и многоцветное заклинание омоложения. Так, надо закладку поставить. Самое то Ригеру будет, в описании сказано: для переваливших на вторую половину жизни. Тут редко кто из простолюдинов до шестидесяти доживает, даже не становясь жертвой насильственной смерти, так что, опекун давно на склон пошёл.

Думал, глаза начнут слипаться, но нет, часа полтора уже листаю фолиант и бодрячком себя чувствую, интересно чертовски, и настроение приподнятое. Да уж, не думал, не гадал, не мечтал, а получил непрошенное — в дополнение к молодости ещё и огромные способности. Спасибо. Не жадничаю повторять. Хотя, кому я это? Ладно, пусть не знаю, но от меня не убудет.

— Ой, милорд, вы легли отдохнуть? — на пороге появляется Юлька с ворохом белья, которое держала в охапке.

— Как видишь. — смотрю на неё и не могу понять, то ли она растёт быстро, то ли отъелась. Скорее, догоняет на хороших харчах упущенное в предыдущие годы. Как тот пушкинский Гвидон, росший не по дням, а по часам, прямо на моих глазах идёт в рост, а заодно щёчками, ранее впалыми, наполняется. — Ты хотела постель поменять? А, давай. Я уже отдохнул.

Вспоминаю, что завтра с паломниками из Лос-Аратора Олаф, раб сестрёнки Агнии, погонит ей карету, что давалась мне во временное пользование. Отправлю с ним учтивое, любезное письмо. Слова там будут совершенно искренними. И Юлиане составлю послание. Обещал кузине почаще писать, так и сделаю. Хорошая девчонка. Тут торговец из Неллера с женой, детьми и охраной из пятёрки горских наёмников пьют воду, как лошади после скачек, скоро, думаю, надуются и отправятся обратно. С ними и передам свиток для бастарда Неллерской. Они и рады будут.

Вообще, заметил по местным, они любят начальству глаза мозолить. Я-то от такой дурной привычки ещё в ранней молодости избавился. Наградить или похвалить не поспешат, а вот новую задачу, часто неприятную, всегда пожалуйста, отвесят.

В одних подштанниках — кого тут стесняться? — топаю босыми ногами к двери.

— Что у тебя за висюлька? — замечаю на тонкой шейке, там, где раньше располагался атрибут её рабского состояния, узкую медную цепочку с бронзовым кулоном в виде маленького бронзового сердечка. — Ну-ка снимай, дай мне. — протягиваю руку.

Девушка, вмиг почему-то погрустнев, кладёт бельё на большой сундук у двери, снимает через голову украшение и протягивает мне.

— Я не знала, что нельзя. — её глаза становятся влажными, но слёзы девчонке удаётся сдержать. — Это мне Ник подарил. Вчера. Им плату старший сержант выдал. Ник у коробейника её присмотрел.

— Ты чего, Юль? — успокаиваю. — Не насовсем ведь беру. Сделаю тебе сейчас из кулончика магический светляк. Нагреешь в ладошке, пожелаешь, он и начнет светить. Правда, написано, что не очень ярко, но нам в чёрных ходах — они же узкие — вполне хватит. Всё лучше, чем масляной лампой или факелом там коптить. Ты разве хочешь гарью дышать? Вот то-то.

— Амулет⁈ Мне⁈ — перепад настроения у девчонки мгновенный, словно тумблером переключили. — Степ! Милорд!

Так, она что, собирается мне на шею броситься? Нет, это никуда не годится. Отступаю на шаг. Держи себя в руках, подруга дней моих суровых, старушка древняя моя. Мы ж всё-таки разного статуса, хоть и приятели, друзья детства.

— Заслужила. Да, ты не отвлекайся. Стели, раз уж собиралась.

Долго наложенное на бронзовый кулон плетение не проработает, недели две-три, может чуть больше, зависит, как часто им пользоваться станет. Полагаю, в первое время будет включать, когда нужно и когда не нужно. Ничего, я по новой заклинание наложу, благо, для меня оно простенькое.

Точно не помню, то есть руку бы на отсечение не дал и под поезд, что тот Ельцин в случае повышения цен не лёг, но, кажется, на Земле бронза всегда была дороже железа. Здесь же ситуация иная.

Не знаю, как с этим дела обстоят в других странах, тем более, континентах, а в Кранце довольно богатые залежи и меди, и олова — прочитал в книге из дворцовой библиотеки. Поэтому, и доспехи, и наконечники копий, стрел, арбалетных болтов, и умбоны на щитах, и даже гвозди, чаще изготавливают из бронзы. В общем, подарок-то Ник вручил дешёвенький.

Я что, его попрекаю? Ерунда. Мальчишка явно потратился, не жалея. Не стану ни насмехаться, ни упрекать.

Сажусь за стол и открываю фолиант на нужной странице. Вот оно, плетение для амулета светляка. Читаю вначале