– Привет, Пак, – ответил Том. Голос его прозвучал хрипловато, словно он уже успел простудиться в холодном лесу.

– А что это за дам привели вы с кузеном? – не унимался Пак. – Они выглядят прямо-таки по-королевски.

– Да, мы должны представить их королю Томасу, – пояснил Том. – А ты пришёл один? Не вижу тут твоей ватаги.

– Со мною только Паутинка, но он уже, наверно, возле камелька. Тут как-то неуютно.

Пак обхватил себя руками, смешно подпрыгнул – и исчез.

– Да, в самом деле, – сказал Чарльз, – тут неуютно. И нам незачем ждать, пока все они пройдут.

И он решительно повёл своих спутников меж стволов какою-то невидимой тропой, которая оказалась гораздо короче той, где двигались огоньки. Вскоре Чарльз привёл их к входу в пещеру – большой каменной арке. Компания стала спускаться по ступеням, придерживаясь стены, чтобы не потеряться в темноте. Процессия с фонариками, вероятно, входила в холм через другую дверь: на лестнице никого из фейри не оказалось.

Тюха почувствовала, как её поддерживает горячая рука Тома. «А Рик, наверно, помогает Стёпке», – подумала она. Принц Чарльз шёл впереди и весело насвистывал какой-то плясовой мотив.

Лестница плавно повернула, и стало не так уж темно. Откуда-то проникал тёплый свет, как от заката или от огня. Стали видны своды и пол коридора: они оказались сделанными из неведомого полупрозрачного камня. Издали, постепенно приближаясь, как ручеек, потекла музыка – тот самый простенький мотив, который насвистывал принц Чарльз.

– Что-то волынок не слыхать, – заметил Том.

– Да, только дудочки и скрипки, – согласился Чарльз. – То ли волынщики в этих краях перевелись, то ли стали осторожными. Боятся попадать в холмы. Особенно когда мы празднуем Самхейн.

Тюха сразу же вспомнила несколько сказок о волынщиках, которые играли под землёй для волшебного народца, а в это время наверху, в мире людей, проходили годы. И ей стало тревожно.

Тем временем они прошли полупрозрачный коридор и приблизились к высокой арке, за которой уже был виден праздничный чертог. Им открылась огромная пещера, конца которой невозможно было даже разглядеть. Там, вдалеке, горели факелы на стенах и большой костёр прямо на полу или в каком-то углублении. Издалека доносилась музыка и гул множества голосов, возгласы, топот ног, стук кружек по большим бочкам, которые вроде бы заменяли там столы.

Та часть, куда привёл их коридор, была отдельным полукруглым залом, который выглядел совсем иначе. В большой пещере стены были неровными, а здесь – отполированными до зеркальной гладкости. Вдоль стен стояли не грубо сколоченные лавки, а полукруглые диванчики на резных ножках. Свод стрельчатыми рёбрами сходился в центре, и оттуда на золотых цепях свисал светильник – огромная жемчужина, внутри которой вращался тёмно-красный драгоценный камень. Его сиянье заливало зал закатным светом, и не было нужды в чадящих факелах.

Наискосок от арки, на невысоком возвышении, стояли два трона под одним общим золотым балдахином. На тронах восседали король и королева. Они отлично видели веселье в большой пещере. Король даже кивал в такт музыке, размахивая кубком – по виду золотым, украшенным ярко сверкавшими драгоценными камнями. Королева держала в руке бокал из хрусталя и улыбалась, глядя на игру света и пурпурного вина в блестящих гранях.

По бокам трона стояли пажи, а на диванчиках расположились придворные. Их было совсем немного – не больше дюжины.

Принц Чарльз не торопил гостей. Он дал им оглядеться, пока они ещё стояли незамеченными у входа в зал. Тюха обвела взглядом всю пещеру и замерла, глядя на жемчужный светильник.

Том по-прежнему держался рядом, и Тюха, повернувшись к нему, спросила почти без звука:

– Здесь ничего нельзя ни есть, ни пить?

Том кивнул и ответил так же – одними губами:

– Да. Я не мог вас предупредить. Хорошо, что ты знаешь.

– Я читала в одной книге…

Но тут принц Чарльз громко скомандовал: «Вперёд!» – и им пришлось выйти из арки и приблизиться к трону.

Глава 23

Королевский приём

Король Чертополох был сед, толст и весел. Его глаза – бледно-синие, даже почти сиреневые, как отцветающие васильки, – смеялись в лучиках морщинок. Фиолетовый бархат туго обтягивал его живот, и золотые пуговицы, кажется, грозили разлететься во все стороны, если король вольёт в себя ещё пару-другую кубков. На шее у него висела толстая золотая цепь, на голове сверкала драгоценная корона. Да, это был самый настоящий сказочный король, великолепный и благодушный.

На королеве донне Кардо Баррикверо платье тяжёлого шёлка переливалось багрянокрасными отблесками, будто по нему пробегал затаившийся огонь. Гордую голову венчала корона серебряных кос, и настоящая корона была бы вовсе незаметна, если бы не сверкавшие в ней рубины. А тёмные глаза сверкали ещё ярче, но не весельем. Королева глядела острым, умным взглядом, словно была настороже и не хотела упустить что-нибудь важное.

Принц Чарльз представил Стёпку с Тюхой. На всякий случай те решили сделать реверанс. Король, взглянув на них, громко расхохотался:

– Такие крохи спасли Эдварда! Глазам своим не верю! Добро пожаловать на нашу вечеринку! Чарльз рассказал вам, что тут к чему?

– Нет, ваше величество! – храбро ответила Стёпка. – Я ничего не понимаю.

– Ну, значит, пусть сейчас расскажет, – весело повелел король и отхлебнул из кубка. – Может быть, вы хотите эля?

Тюха открыла рот, чтоб отказаться раньше, чем Стёпка успеет что-нибудь сказать, но их обеих опередила донна Кардо Баррикверо.

– Девочкам рано пить твой крепкий эль. И вино тоже, – сказала она таким тоном, что даже король не решился возражать. – Если мы станем их угощать, то нарушим закон.

– Нет-нет, закон – дело святое, – тут же исправился король. – Так про что Чарльз ещё не рассказал?

Принц Чарльз вышел вперёд, учтиво поклонился королю и королеве и заговорил тоном экскурсовода. В его глазах при этом светились смех и озорство.

– Вы видите подземные чертоги, в которых фейри с незапамятных времён собираются на свои праздники. В той части зала праздник происходит по старинке, иначе говоря, в традиционной форме. Как видите, там очень весело. И я рекомендую вам сплясать с ними хотя бы один танец, чтобы было потом, о чём вспомнить. Вам их компания будет как раз по росту. А здесь, как видите, чертог отделан в новом вкусе. Ему лет двести-триста, не больше. Тогда во всей Европе пошла мода на пышные резиденции.

Король нахмурился, и Чарльз тут же добавил:

– Именно так и должны выглядеть