— Да что тут говорить… — сердито и даже зло махнул рукой Абдул-Керим. — У нас все равно всего одна граната. Предположим, перевернем мы автомобиль, но инкассаторы оттуда не вылезут. Будут там с автоматами ждать подмогу. Если рация у них не будет повреждена, они сразу же сообщат о нападении. Это не вариант.

— Не торопись… — веско вставил Хасбулат, которому никогда в джамаате никто не перечил. — Я видел гранатомет в районном отделении полиции. Прямо за стеклом у дежурного между стеной и сейфом. Заряженный подкалиберной гранатой. А подкалиберная — это и есть осколочная. Я других подкалиберных к «РПГ-7» не знаю.

— Ты предлагаешь снова на райотделение напасть? — прямо спросил эмир Малик.

— А почему бы и нет? Нас там уже не ждут…

— Дельное предложение, — согласился эмир. — Хорошо. Я подумаю. И вы тоже думайте. Эльдар, жду твоего решающего слова.

— Я думаю, — серьезно кивнул богатырь.

— А пока все думают, мы выйдем из ущелья. Выходить следует так, чтобы нас не заметили, будем идти по одному и сразу вплотную к камням сдвигаться на километр влево. А оттуда уже двинем прямо к реке.

* * *

У самых ворот ущелья идущий первым Абдул-Керим вскинул автомат, передернул затвор, досылая патрон в патронник, но тут же почувствовал руку эмира на своем плече и стрелять не стал. Объяснил:

— Кабан пробежал. Матерый, зараза…

— Я видел. И пусть бежит. А на выстрел сюда сразу вертолет прилетит и начнет нас ракетами поливать. Кабан вправо побежал. Пусть на спецназовцев бросается, если выпил лишнего. А если трезвый, сюда вернется, только нас здесь уже не будет.

То ли опасаясь возвращения кабана, то ли еще чего, эмир переиграл свой первоначальный план и решил выпускать моджахедов парами. Так и в самом деле безопаснее. И быстрее. Но предупредил:

— Про то, что у вас у каждого есть автомат, при встрече с кабаном, если такая произойдет, забудьте. Стрелять только в самом крайнем случае. Если что, постарайтесь ножами отработать. Первые двое — пошли… Через километр останавливаетесь за высокими столбовыми скалами и ждете остальных.

Эти высокие столбовые скалы были на карте обозначены, а когда-то, говорят, к ним даже туристы ходили, фотографировались. Скалы эти — какое-то подобие красноярских каменных столбов, ради которых целый заповедник создали. Только более узкие и менее высокие. Ветер их сильнее обточил, сделал каменными карандашами. Но все равно скалы красивые.

И опять от этих мыслей эмиру Малику стало легче дышать. Он снова осознал, что он умрет когда-то, а эти скалы как стояли несколько веков, так и будут стоять — высокие, как сосновый лес, и такие же стройные, округлые. Только еще через множество веков ветер, видимо, источит их настолько, что камни рухнут. Но и тогда жизнь скал будет продолжаться, только уже в другом виде, в виде нагромождения камней.

Первая пара ушла, сразу за воротами свернув налево. За спиной эмира готовилась к выходу вторая пара, а сам он, проводив первую взглядом, удовлетворившись тем, как близко они прижимаются к скалам при передвижении, стал смотреть в бинокль вправо. Нет ли там наблюдателя? Не видит ли кто, как уходит джамаат.

Но в эту сторону никто не смотрел, кроме часового, у которого бинокля, похоже, и не было. А если и был, то он им не пользовался. Убедившись в этом, эмир Малик снова стал наблюдать за первой парой. Когда Хасбулат и Эльдар отдалились метров на восемьдесят, он дал команду:

— Вторая пара, вперед!

Теперь пошли Омахан и Дибир. Они двинулись излишне резко.

— Не торопитесь… — резко крикнул им в спину эмир. — Никто за вами не гонится…

Моджахеды пошли медленнее. Но оба нервничали, это было заметно, потому что, в отличие от первой пары, то один, то другой норовил обернуться и посмотреть назад, опасаясь преследования. Но это была не трусость, как хорошо знал Малик, а простая осторожность. Трусов у него в джамаате не было.

Чтобы бойцы не сильно опасались, эмир выпустил следом за ними последнюю пару — пулеметчика Данияла и разведчика Абдул-Керима. Сейчас дистанция была меньше, метров пятьдесят. И только когда вторая пара удалилась на ту же дистанцию, пошел сам. В одиночестве. Перед выходом посмотрел вправо и увидел, что возвращается кабан. Бегом возвращается.

Видимо, люди у вертолетов и сами вертолеты, один из которых уже запустил винты, сильно шумели, и шум этот пришелся кабану не по вкусу. У «ворот» соседнего ущелья, хотя здесь тоже были люди, казалось спокойнее. Эмира кабан не видел. А шум вертолетного двигателя, слышный Малику, мешал кабану, обладателю вообще-то тонкого слуха, услышать эмира.

Малик шел быстро. Не так, конечно, быстро, как бежал кабан, тем не менее уверенно нагонял последнюю пару. Но Малик кабана не интересовал. Он, видимо, свернул в ущелье, потому что пропал из вида. Возможно, забрался под каменный выступ в самих воротах. Малик обратил внимание, что там есть углубление, вероятно, вырытое кабаном.

Теперь, когда даже такого преследования не было, эмиру можно было идти медленнее. Он даже остановился и поднял к глазам бинокль, чтобы отыскать первую пару моджахедов. Но Хасбулат и Эльдар уже, видимо, дошли до каменных столбов и скрылись за ними. Видно их не было.

В это время эмиру снова позвонил старый Рустам Садыков.

— Малик, я разговаривал с племянником. Звонить не стал. Сбегал к нему на работу. Он обещал узнать, что я сам узнать не в состоянии.

Старик, видимо, очень хотел показать эмиру, что Халил изо всех сил старается помочь джамаату и достоин того, чтобы занять место в его рядах, заменив сына старика, хорошего снайпера Рагима Садыкова. Своего рода семейная преемственность. Но Малик ответил просто и даже чуть-чуть холодновато:

— Хорошо. Звони, когда будут конкретные данные. Мне некогда…

Не стоило приучать старика к пустым разговорам. Пустые телефонные разговоры — это удел глупых женщин, был уверен Малик Абдурашидов. Этому его учил еще отец, когда был жив. И Малик всегда старался эту истину держать в голове. Был в жизни эмира такой момент, когда Малик уже собрался было жениться. Но однажды в течение часа никак не мог дозвониться своей невесте. Потом узнал, что она в это время разговаривала с сестрой. И все. Малик Абдурашидов напрочь забыл телефонный номер своей невесты. Навсегда…

Старший сержант Петрушкин хотел было первым войти в расщелину, но я остановил его, взяв за мягкий пластиковый защитный налокотник:

— Будешь замыкающим… Я — ведущим…

И двинулся первым. Проход был настолько узкий, что местами приходилось протискиваться боком. При этом, насколько это позволяла обстановка, я просматривал места, куда следовало продвигаться, в тепловизор. И при этом еще, сразу после просмотра, когда убеждался в отсутствии опасности, старался посветить себе слабым лучом тактического фонаря в градации «лунный свет» — это на случай минирования прохода.