* * *

С момента того разговора прошел уже год. Сейчас Карел сидел и снова потягивал пиво у себя дома. Будучи парнем импульсивным и взрывным, он успел за этот год напортачить много. Поиграл в Тарасове и стал там местной звездой, а потом вдруг покинул клуб и без предупреждения сорвался домой.

А как все начиналось! Карел Немец стал настоящей сенсацией, забив семь голов в девяти матчах чемпионата. Толстяк-грузин по фамилии Нодия, бывший спонсором клуба «Авангард», при встречах с чехом неизменно широко улыбался и хлопал по плечу. «Побольше бы таких легионеров!» – говорил он главному тренеру, сетуя на то, что тот плохо ведет селекцию в зарубежных странах, если самое лучшее приобретение клуба появилось в Тарасове не благодаря его усилиям, а само собой свалилось на голову. Невдомек было толстому Гиви, что Карел хотел попасть именно в этот клуб, а не в какой-либо другой. И деньги здесь были ни при чем. Как ни при чем было вообще все, что относилось к футболу. Карел хотел попасть именно в Тарасов. Но об истинных причинах он никому не говорил, в том числе и своему постоянному партнеру на поле и другу в жизни – Иржи Свободе.

Он жил в Тарасове так же, как и многие обеспеченные молодые люди. Зарплаты, которую он получал в клубе, с лихвой хватало на то, чтобы прожить в провинциальном российском городе. По сравнению с Чехией здесь многое было дешевле. Внешне Карел выглядел вполне удовлетворенным жизнью – заводил ни к чему не обязывающие романы с девушками, ездил отдыхать на Волгу, а зимой – в пригородный лыжный пансионат.

Но мало кто догадывался, что за проблема гложет его изнутри. Правда, кое-кто из партнеров-футболистов замечал, что чешский парень замкнут, любит бывать один, но… списывали все это на особенности характера. Удивление вызвало также то, что Карел записался в спортсекцию по культуризму. Как будто ему не хватало тех физических нагрузок, которые давали тренеры на обычных тренировках клуба. Игроки крутили пальцем у виска, за спиной посмеивались, но в глаза ничего не говорили – все же Карел был, что называется, флагманом нападения, основным забивалой, грозой вратарей. На нем во многом строилась игра команды, он был надеждой клуба и его турнирных успехов.

Тренер «Авангарда» даже думал прикупить еще парочку интересных игроков и замахнуться на призовое место в чемпионате России, которое давало право на игру в европейских кубках. По крайней мере, сезон начался с оптимистичных заявлений тренера, в команду приехал губернатор, который в свойственной ему экстравагантной манере поставил задачу: «Пробить окно в Европу». Основывалось все это не в последнюю очередь на вере в него, Карела Немеца, променявшего благопристойную бундеслигу на заштатный российский клуб.

За короткое время Карела узнали и полюбили местные болельщики. Он не удивлялся, когда на улице пацаны просили его дать автограф, а фанаты носили фирменные футболки с его номером. Ему это было, безусловно, приятно, но он ни на минуту не забывал, ради чего, собственно, прибыл на берега Волги и что ему предстоит сделать. В принципе, все было просто, с одной стороны. Но в характере Карела с детства боролись две черты, – с одной стороны, упрямство, а с другой – нерешительность и боязнь каких-то непривычных ситуаций. Упрямство и настойчивость он с успехом применял на футбольном поле, а для нападающего это были самые главные качества. Но в обычной жизни верх брали застенчивость и страх перемен. Эти-то качества и мешали ему осуществить свои намерения. Вот и получалось, что время шло, а ничего не менялось.

А теперь… Теперь все это уже было в прошлом и не имело смысла. Теперь даже думать об этом не стоило. Просто постараться забыть и жить, как прежде.

* * *

Позвонив Байбаковой и выяснив у нее адрес Равиля Гатауллина, Лариса отправилась прямиком туда. По словам Гатауллина, он нигде не работал, а сейчас был разгар дня, поэтому Лариса представляла себе, что шансы застать его дома весьма велики. Так оно и оказалось.

Встретили ее, однако, очень неприветливо. Гатауллин окинул Ларису с порога таким хмурым и мрачным взглядом, что она невольно съежилась. Можно было подумать, что Равиль готов прямо тут же, на месте, стереть визитершу в порошок.

– Можно пройти? – осторожно поинтересовалась она.

– Вообще-то я занят, – после некоторой паузы ответил Равиль.

– Я не отниму у вас много времени, – поспешила успокоить его Лариса.

– Я так не думаю, – мрачно усмехнулся Равиль и, не приглашая Ларису впрямую пройти, освободил ей проход.

Лариса, воспользовавшись моментом, не стала дожидаться приглашения и быстро прошла в прихожую. Гатауллин посмотрел на нее и со вздохом сказал:

– Пойдемте уж тогда в кухню.

Когда они сели на табуретки, Гатауллин сам начал разговор.

– Ну, вы раскопали там, наверное… Про машины рассказали вам, про меня… Всякого плохого. Подозреваете меня небось. Зря, – усмехнулся он. – Мне это совсем ни к чему было. А наговорить могут что угодно.

– А вы расскажите сами, – предложила Лариса. – Чтобы у меня не сложилось превратное мнение.

Гатауллин вздохнул.

– Да что рассказать-то? Про что?

– Ну хотя бы про себя. Давайте начнем с этого.

– Зачем вам это нужно? Я же сказал – зря вы меня подозреваете.

Гатауллин взглянул на Ларису тяжелым, сверлящим взглядом, словно желая сказать: «Не буду я с вами общаться. Вот когда улики представите, тогда и поговорим. А сейчас – нет».

– Ну, подозревать я могу кого угодно, – возразила Лариса, – это вопрос алиби.

– Ах, алиби, – мрачно проговорил Гатауллин. – Ну, в Чехию я не ездил, следовательно, Виталия не убивал. Устраивает?

Он нагло вперился в Ларису. Та, взяв себя в руки, даже улыбнулась Равилю.

– Ну и хорошо, что не убивали. Вот и давайте теперь поговорим не как детектив с подозреваемым, а чисто по-приятельски. Я ведь не только с вами разговариваю, а со всеми, кто был близко знаком с Виталием.

– О чем вы хотите поговорить? – покосился на нее Гатауллин.

– Ну я же предложила вам рассказать о себе.

– Родился в Тарасове, детский сад, школа, армия, тюрьма, полтора года назад вернулся домой, – отчеканил он, не отрывая взгляда от Ларисы. – Достаточно?

Разговора явно не получалось. Но Ларисе не хотелось уходить не солоно хлебавши. Чего он добивается, этот молчун-татарин? Только того, что его и впрямь можно заподозрить в том, что он что-то скрывает. Нужно искать какие-то пути к беседе, и Лариса решила принять манеру самого Равиля – максимум краткости и сухости.

– История с иномарками, произошедшая в Польше, может иметь отношение к смерти Виталия Соловьева? – прямо спросила она.

Такого вопроса Гатауллин, видимо, не ожидал. Он на секунду застыл, на лице его отразилось недоумение.

– С чего вы взяли? – наконец спросил он.

– Я просто строю предположения, из-за чего его могли убить, потому что явных мотивов для этого пока не вижу, – пояснила Лариса.