Дом дяди Стаса и тёти Веры был отделан плиткой серого цвета и покрыт темно-серой крышей, имел форму вытянутого прямоугольника. Со стороны ворот находилось скромное крыльцо и въезд в гараж, который был неотъемлемой частью дома. Помимо дяди и тёти с ними жили их две десятилетние девочки – двойняшки Соня и Маша – и временно гостившая старшая дочь Настя, моя погодка, с мужем Игорем.

Дом родителей был идентичен дому дяди, только мама категорически отказалась делать отделку фасада, а так и оставила деревянный брус: только покрыла его специальным лаком, и дом стал приятного орехового цвета с бордовой крышей. Даже крыльцо было расположено также и не впечатляло большими размерами. Если перед домом дяди была дорога, то перед родительским был раскинут богатейший на овощи, ягоды и фрукты огород, а за ним и несколько плодово-ягодных кустарников. Мама их посадила «для вида», по ее словам. И это богатство было огорожено невысоким деревянным заборчиком, где со стороны подъезда к дому вдоль всего забора мама устроила клумбу. По мне, так она особо не ломала голову над видами цветов и их местом расположения на грядке: здесь виднелись крупные, оранжевые бутоны бархатцев, длинные ряды львиного Зёва, васильки, ландыши, вьюны и прочее, прочее.

А мы тем временем проехали по аллее между внешним забором и пятнистой клумбой к дому дяди.

– Давай на право, – я заметила деда сразу. Он стоял на крыльце родительского дома и махал зажатым в руке телефоном. Следом за ним подтягивались и все остальные: Маша с Соней прорвались вперед деда и стали в нетерпении прыгать на месте. Мы остановились перед крыльцом. Константин заглушил мотор.

– Сиди. Я помогу, – он быстро вылез, успевая при этом улыбаться моим родственникам, которые с подозрением смотрели на неповоротливую меня. Обычно я первая прибегаю к ним в объятия, и неважно, было мне пять лет или двадцать пять, а сейчас сижу и они сами, чувствуя неладное, торопливо стали двигаться в мою сторону.

– Давай руки,– галантный белобрысый уже успел открыть дверь Нюфу и тот вальяжно вылез, принялся потягиваться и разминаться. Меня же Костя подхватил на руки, вынес из машины и понёс в сторону дома.

– Ооой, Наташа, вы попали в аварию. Ты пострадала? – начала причитать мама, судорожно ощупывая меня, мешая при этом Косте ступить на порог.

– Марин, прекрати балаган. Ты ж посмотри, у нее гипс и синяк на лбу уже желтый. Эта поганка уже больше недели одноногая, – папа, сурово осмотрев меня с ног до головы, сделал заключение. Да и мне вдруг стыдно стало, что родителям ничего не сказала.

– Марина, не мешай деткам, пусть проходят. Только я первая – двери подержу. Тяжело, наверное, – пропыхтела тётя Вера, боком расталкивая всех на своем пути.

– О! Налетели сороки. Дайте я хоть поздороваюсь. Не на крыльце же. Идемте, – голос деда звучал уже из прихожей. Меня всё-таки внесли в дом и усадили на диванчик.

– Вот, а теперь дайте я вас всех поцелую, – развела руки в сторону я, глядя на двух мнущихся и хихикающих у порога сестриц.

– Тётя Наташа!!!! – ринулись те на меня, чуть не придавив и не наградив еще одним переломом.

– Знакомьтесь. Это Константин, он мой…

– Жених. Да знаем мы уже все. Нам Женечка рассказал по телефону, – перебила меня мама и зачем-то подмигнула.

– Но, мама… Все не так….

– И слышать ничего не хочу.

Деваться было некуда – в такие моменты с мамой лучше не спорить.

– Костичка, очень приятно. Я бы с радостью еще поговорила, но мне надо на кухню. У нас там праздничный обед доготавливается. Настенька, пошли, помоги, – тётя Вера сноровисто прошмыгнула мимо всех и скрылась за деревянной аркой. Настя – точная копия мамы – только чуть помоложе и худее, поцеловав меня и сказав "Приятно познакомиться" Косте, поспешила за ней.

– Ой-ой, Вера же безе не взобьёт как надо, пошла я тоже помогу, – мама махнула мне рукой, показывая "мол, потом поговорим" и поспешила пройти все через ту же арку, за которой и находилась кухня. Спор двух женщин на кухне – мамы и тёти Веры – продолжается уже лет двадцать, сколько себя помню, и не заканчивается. Мы уже смирились.

Вся мужская компания, тем временем, поздоровалась за руки и представилась сама.

– Наташа, а можно мы собачку посмотрим? Он не кусается? – почему-то шёпотом проговорила мне Соня, опасливо косясь на Костю. Маша замерла в ожидании ответа.

– Можно, только следите, не подходите к нему.

– Да, да.

– Не будем.

Девчонки шустро спрыгнули с моих колен и умчались наперегонки к псу.

– Пап, там вещи и продукты в машине.

– Да, хорошо. Пошли, Игорюх, поможешь? – папа отличался полноватой комплекцией с весьма заметным животиком, добрым, живым лицом и серыми, всегда настороженными глазами. Именно так он сейчас смотрел на моего спутника.

– Могу, – вышел вперед невысокий шатен с круглым мальчишеским лицом. Игорь мне всегда напоминал Ивана Урганта, только низенького. Ну, вот похож чем-то, отдалённо.

– И я могу, – вступил вперед Костя.

– Отдыхай пока с дороги. Наташ, идите, занимайте комнаты. Справишься?

– Обижаешь! – весело вскочила я. Как-то папа очень насторожено принял Костю – хотелось разрядить атмосферу.

– Я тоже пойду. Гляну на «старушку», – дед тяжело поднялся на ноги и направился к выходу. Старушкой он называл «Победу». Для своих лет дед выглядел хорошо: худощавый, седой, но сохранивший гордую спину и ясный взгляд.

– А я тоже помогу, с продуктами, – как сюрприз из табакерки, выскочила мама из кухни и первая посеменила к выходу, хитро улыбнувшись мне. Ясно, за тем, что «нельзя называть» пошла. Мама у меня невысокая, худенькая и шустрая, в общем, вся в меня.

Дядя Стас тоже куда-то ушёл, я даже не заметила. Осмотрела опустевшую гостиную – ничего не изменилось: так называемый деревенский стиль, большие окна с цветными занавесками, плетёные кремовые диваны с цветными накидками, камин, узкая деревянная лестница на второй этаж и большой аквариум с тремя рыбками.

– Ну что, пошли, посмотрим комнату.

Я смело поднялась, слегка пошатываясь и оперлась на подлокотник дивана, ища равновесие. С улицы послышался весёлый смех, а в дверь шустро забежала мама с чёрным пакетом в одной руке и с коробкой фруктов в другой. Не обращая на нас внимания, скрылась в недрах кухни, откуда тут же донеслось мамино:

– Вера, танцуй!

– После такого – хоть на столе! – каркающий смех тети Веры огласил помещение. Я как-то так сиротливо себя почувствовала и даже поёжилась. Все разбежались, а я осталась в стороне от этого праздника.

Зато у Кости было другое мнение