Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И что же, тупик? Нет, выход есть, и он заключается в воссоздании подлинной элиты. Возрождение случилось потому, что образовалась элита, которая выступила заказчиком произведений искусства большой высоты. А ещё раньше заказчиком была церковь, а её высота была порой и побольше. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на древнерусскую икону. Древнерусская живопись — это чудо из чудес, которое подводит нас к пониманию некого самого основного из законов человеческой деятельности. Духовная живопись А. Рублёва и его современников возникла в страшные годины истории России. Тогда и свершилось это чудо. Всё рушится, а дух крепнет! И в реалиях сегодняшнего дня выход в том, чтобы найти пути укрепления духа. Без Духа, то есть без Высоты, у этой проблемы решения нет. А возвращением прежних обкомов делу не поможешь. Несмотря на некоторый позитив, который всё-таки в обкомах был, по большому счёту они способны только на то, чтобы любое дело угробить. Нужны новые обкомы, задачей которых являлось бы повышение уровня. Для решения человеческих проблем есть один выход — повышение уровня деятельности. Когда то это делала религия, сословная аристократия, сегодня непонятно, как создать способные их заменить «обкомы», но совершенно очевидно, что для этого необходимо возвращение во всей полноте сознания Высоты.
6.8. А что же с русским искусством?
Последним большим жанром, получившим развитие в ХIХ веке был пейзаж. Обратив своё внимание на природу живописцы смогли «увидеть» солнечное освещение и погружённость в воздух. Это прозрение имело место одновременно в нескольких странах, но живописные приёмы для передачи эффектов солнца и воздуха были разные. Наибольшую известность из художников этого направления получили французские импрессионисты, а самые замечательные произведения были написаны в России. Нет у импрессионистов ничего даже близкого по своим достоинствам к «Девочке с персиками» В. Серова (1887), к «Московскому дворику» В. Поленова (1878), «Марту» И. Левитана (1895). Причём российский зритель гораздо быстрее оценил достоинства этих картин, чем французский достоинства импрессионистов. Слишком они были очевидны. Но у них были и существенные недостатки: они были написаны не французами, и их не снабдили звонким «измом». У русской пейзажной живописи было ещё одно достоинство — лиричность. В полной мере она впервые проявилась в шедевре А. Саврасова «Грачи прилетели» (1871) и затем во многих пейзажах Левитана. Но это качество вообще недосягаемо для понимания западного зрителя. Поэтому лучшее в русской живописи прошло мимо европейского зрителя, который лишь позже среагировал на русский авангард, а потом на андеграунд.
Русская живопись на рубеже ХIX и ХХ вв. является выдающимся достижением, не оценённым должным образом ни в России, ни на Западе. Последнему это сделать особенно трудно, потому что западное изобразительное искусство тяготеет к декоративности, а русское к духовности. Эта линия идёт ещё от древнерусской иконописи. «Увы, пишет С. Ямщиков, пейзаж сейчас на задворках и в обучении студентов, и в самом искусстве. У нас были Ф. Васильев, Левитан, Саврасов, Серов, Коровин, а позднее Крымов, Пластов, Рылов… Я уверен, что эта традиция не прервётся. Люди устали от мишуры, от постмодерна, от выкрутасов. Мы вернёмся к настоящему наследию. То, что сделали наши художники-пейзажисты в ХIХ — ХХ веках, это как античность, как помпейские фрески, как византийские иконы. Это не может умереть». Поразительное подтверждение получили эти слова в конце 2015 — начале 2016 года, когда в Третьяковской галерее проходила выставка, посвящённая 150‑летию со дня рождения В. Серова. Люди стояли по три часа на морозе, чтобы попасть на выставку. Такого успеха не знала ни одна выставка даже при советской власти, когда интерес к искусству был, безусловно, выше.
Помимо содержательности русская живопись отличалась высокой техникой владения кистью. Вместо французского дрязга кистью, русские художники пользовались свободным артистическим мазком. Это линия Коровина, Архипова, Фешина. «Умер бог живописи» — так писали о смерти Фешина американские газеты. Возможно ли подняться ещё выше? Да, но это огромный труд. Труд, который оказывается не по плечу тем, кто стремится не к новым достижениям, а шумному успеху.
Понимание разницы между искренним и тонким чувствованием русского и механистической театральностью западного художника, и даже ещё более очевидной разницы в уровне мастерства, недоступно зашоренному сознанию российского искусствоведа. Это один из многих примеров, когда действительно высокое российское нашими же «знатоками» автоматически полагается вторичным, плетущимся в хвосте у Запада. Следствие этого следующие одна за другой выставки «русского импрессионизма». Неспособность нашего искусствоведения оценить и принести в дар миру искренность и чистоту русского изобразительного искусства — результат искалеченного событиями бурного прошлого сознания и вкуса. Когда всё бурлит и сверх всякой меры идеологизировано, разобраться человеческими мозгами, где же подлинные ценности, становится просто невозможно. Тем более, если это бурление подпитывается такими гипрактивными разрушительными личностям, как Д. Бурлюк и В. Маяковский. Последнего И. Бунин называл «подпевалой кровавых большевиков». Фальшь его «поэзии» со временем становится всё более очевидной.
Был ли он поэтом — это вопрос дискуссионный, а вот то. что он был бузотёром, это вполне очевидно, как и то, что поэтического чувства в нём было гораздо меньше, чем тщеславия. Сначала неистовый ниспровергатель-футурист, потом пролетарской поэт-трибун, затем трибун опускается до вульгарных «Окон РОСТа», затем становится агентом ЧК и по совместительству… «советским денди». Т. Яковлева, у которой с Маяковским в Париже (его положение это ему позволяло) начался роман вспоминала: «Он скорее напоминал английского аристократа и выправкой, и одеждой». И это после жёлтой блузы, розового муарового смокинга с чёрными атласными отворотами, красного бархатного жилета и прочими клоунскими атрибутами. Для деятелей такого типа главное быть на виду. Для этого и весь шум, и нелепые наряды. При всей его напускной брутальности человек он был малодушный, попал