На глазах Юйде Ли Ляньхуа встал рядом с железным столбом и принялся расшатывать его, раз уж не мог разрубить цепь. Чёрное железо не повредить клинком, оно плохо поддаётся ковке, потому цепи невозможно было сплавить со столбами, только повесить на них кольцами. Столбы вбили в землю, но не на глубину десять или восемь чжанов, да и почва под домом не была какой-то особенной. Расшатав столб, Ли Ляньхуа применил истинную силу, потянул вверх — синие кирпичи на полу затрещали и раскололись — и выдернул его целиком.

Казалось, это не потребовало у него много усилий, он расшатал другой столб, и не успели бы сгореть две палочки благовоний, а он выдернул все четыре и сорвал с них цепи из чёрного железа.

Глаза Юйде наполнились отчаянием — теперь этого человека больше ничего не сдерживало, а как только он сбежит, Цзяо Лицяо наверняка расправится с ней.

Однако, сорвав цепи со столбов и обмотав их вокруг себя, он не торопился бежать, а аккуратно поправил одежду, налил себе чая, спокойно выпил — и только тогда медленно вышел из комнаты.

Да ещё и с серьёзным видом закрыл за собой дверь.

За дверями обнаружилась длинная галерея, очень тёмная, без единого фонарика на протяжении десяти с лишним чжанов, но можно было разглядеть, что с одной стороны — семь-восемь комнат. С другой стороны тянулись изумрудные воды, но в прозрачной воде не плавали карпы — яснее ясного, что с пристрастиями Цзяо Лицяо, ни черепахи, ни карпы здесь не выжили бы, даже крокодилам и ядовитым гадам приходилось несладко.

Это место никем не охранялось.

Должно быть, это секретная запретная территория, в конце концов, Цзяо Лицяо никому не доверяет.

Такие, как Циншу и Юйде, пожалуй, очень юны — и даже не покидали этого места — потому сохранили хоть какую-то душевную чистоту.

Он тихо подошёл к соседней двери, уже догадываясь, но не желая подтверждения этой догадки.

Раздалось два щелчка. Он не стал возиться с медным замком тысячекратной ковки и стократной закалки, а попросту сломал две пластины, которыми дверь крепилась к стене, и таким образом снял левую створку.

Внутри тоже горел огонь, только не такой яркий, как четыре лампы в его камере.

Ли Ляньхуа шагнул вперёд, а потом вздрогнул от ужаса.

Глава 93. Запятнанный кровью меч

В тесной, не больше чжана в периметре, комнате висело множество перекрещивающихся разновеликих цепей со всевозможным диковинным режущим оружием, пол запятнан кровью так, что и не разглядеть первоначальный цвет тёмно-синего кирпича.

Под потолком на продёрнутых сквозь лопаточные кости цепях висел совершенно нагой человек, но что испугало Ли Ляньхуа — хотя других ран не было видно, всё его тело покрывали множество странных наростов, больших и маленьких, выпуклых и плоских — выглядели они кошмарно и жутко. Взглянув украдкой, Ли Ляньхуа и хотел бы отвернуться, но раз уж увидел, надо рассмотреть как следует, так что он взглянул ещё раз.

А потом ему только и оставалось, что улыбнуться человеку в комнате.

Подвешенный в воздухе обнажённый мужчина, с чистыми и красивыми чертами лица и бровями вразлёт, был весь покрыт кровью и наростами плоти, но даже сейчас, пусть он и докатился до такого состояния, выражение его лица оставалось бесстрастным и нечитаемым, а взгляд всё ещё сверкал. Всё-таки это был Ди Фэйшэн.

Признав давнего противника, Ли Ляньхуа задрал голову и восхитился его манерой держаться. Как его ни разглядывали, лицо Ди Фэйшэна оставалось совершенно спокойным и бесстрастным, пусть он и пал так низко, но не сдался.

Ди Фэйшэн ожидал услышать издёвки и насмешки, но Ли Ляньхуа только удивился.

— У тебя на теле столько наростов, куда же они все деваются, когда ты одет?

— Твой характер и правда сильно изменился, — равнодушно отозвался Ди Фэйшэн.

— Ну… мне просто вдруг пришло в голову… — виновато сказал Ли Ляньхуа, прошёл в комнату, прихватив с собой створку двери, и вздохнул. — Как ты здесь очутился?

Казалось, Ди Фэйшэна совершенно не заботит, что он подвешен под потолком, что раны в лопатках уже загноились и весь он покрыт жуткими наростами — словно это тело принадлежало не ему.

— Не стоит беспокойства.

Ли Ляньхуа огляделся — с обмотанными вокруг рук и ног цепями ему и так сложно было передвигаться, а карабкаться наверх будет ещё тяжелее, и всё же он отыскал два табурета, взгромоздил друг на друга, залез на них и освободил Ди Фэйшэна.

Все акупунктурные точки на теле Ди Фэйшэна были заблокированы, лопаточные кости продырявлены, что затрудняло течение истинной ци. Когда Ли Ляньхуа освободил его, он упал на пол, словно застывший труп.

— Если не убьёшь меня сегодня, — несколько мгновений спустя безразличным тоном сообщил он, — завтра я убью тебя, убью Фан Добина, Сяо Цзыцзиня, Цзи Ханьфо и всех остальных.

Ли Ляньхуа будто и не слышал его слов, снял цепи, протянутые через его лопатки, потом вдруг поднялся и принялся обыскивать комнату, наконец нашёл в углу окровавленное старое платье, неизвестно, кем ношенное, и торопливо накинул на него.

Ди Фэйшэн отбросил резкие слова, увидел у него в руках лоскуты и остолбенел, нахмурив брови.

— Что ты делаешь?

— А? — вздрогнул от неожиданности Ли Ляньхуа и не задумываясь ответил: — Думаю, где бы взять воды, чтобы тебя помыть… Э-э… — Он натянуто улыбнулся. — Меня вовсе не тяготит, что от тебя воняет.

— Ещё неизвестно, что ждёт — жизнь или смерть, а у тебя есть время на пустые развлечения, — холодно сказал Ди Фэйшэн.

Ли Ляньхуа вытер лоскутами гной и кровь с его ран.

— Если эти тряпки пропитаны ядом, могу лишь сказать, что это бодхисатвы… не слишком беспокоятся за тебя… а не я хочу навредить тебе, — строго заявил он.

— Я никогда в жизни не понимал, что такое благодарность, — равнодушно произнёс Ди Фэйшэн, прикрыв глаза.

— Есть хочешь? — спросил Ли Ляньхуа.

Ди Фэйшэн замолчал.

Ему вообще не стоило открывать рот, этот человек вовсе не с ним «беседовал».

Он просто-напросто говорил сам с собой.

Тем не менее этот болтун быстро обтёр его, а затем с помощью цепей на руках взвалил себе на спину и вынес.

Половину большого часа спустя.

Стелется нежная дымка над блестящей как яшма водой.

Ди Фэйшэн лежал в горячем источнике приятной температуры, глядя, как поднимающиеся крошечные пузырьки смывают кровь с его тела. Он безучастно наблюдал за человеком неподалёку — тот, как и он, отмокал в горячем источнике, вот только был очень занят.

Стирал одежду, мыл волосы, отмывал