на свободе и продолжал активно работать. Более того, он выступал со считавшимся абсолютно крамольным предложением о переносе печати необходимых книг в Германию, где цены на полиграфию были невысокими, а в типографиях ещё с дореволюционных времён имелись запасы отличных русских шрифтов, — тем не менее в январе 1920 года Госиздат заказал ему 16 наименований книг из русской классики, 34 научно-популярные брошюры и 4 учебника при условии, что они будут изготовлены на европейском оборудовании и на качественной бумаге.

В свою очередь, один из членов Драматического союза и ВССП актёр, фельетонист Г. Г. Стеффен (Этингер) предложил А. В. Луначарскому альтернативу — организовать акционерное общество по реализации за границей советских произведений. Основной идеей, изложенной в его докладной записке, являлась работа по отстаиванию прав советских драматургов и киносценаристов за границей, а также организации взимания авторских гонораров с иностранных зрелищных предприятий и издательств. Целью проекта было привлечение как можно большего количества иностранной валюты в Советскую Россию, источником которой должна была стать советская драматургия (Плотников К. И. История литературной организации Всеросскомдрам. Дисс. на соиск. ученой степени канд. филол. наук. ИМЛ РАН им. А. М. Горького, 2015).

Как водится, курировал такую многообещающую программу особый отдел ВЧК в лице тов. Менжинского, так как в соответствии с ней предполагалось за пять месяцев 1921 года отпечатать в Австрии, Германии, Латвии, Литве, Швеции, Эстонии более 10 миллионов книг — почти 150 миллионов печатных листов. К сожалению, в условиях тотального безденежья достаточных средств на выполнение амбициозного плана не нашли, и в конечном счёте он так и не был реализован.

В октябре 1922 года последовало очередное постановление Совнаркома, в котором говорилось: «Ввиду тяжёлого положения русской полиграфической промышленности» всем государственным учреждениям и предприятиям обеспечить заказами именно отечественные типографии, «издавать необходимую им литературу исключительно в России через Государственное издательство, при помощи кооперативных или частных издательств, а также своими средствами».

Базовым аргументом в распоряжениях Госиздата была забота об импортозамещении — это прежде всего, ну и, конечно, о рациональном расходовании ограниченных материальных ресурсов.

16 марта 1921 года СНК постановил: «В целях урегулирования и налаживания печатного дела в РСФСР» «вся газетная и печатная бумага, находящаяся в типографиях, состоит на учёте Госиздата и его местных органов и может быть расходуема только с разрешения органов Госиздата». Более того — ни одна работа (за исключением технической — печатания типографских бланков, канцелярских форм и пр.) не могла осуществляться без разрешения органов Госиздата.

Отсутствие полноценного контроля над такой важной идеологической сферой, как печать, давно и явно раздражало партийных чиновников. Заведующий Совцентропечатью А. М. Гертик докладывал в ЦК ВКП(б): «Гора родила мышь. Из сотен книг, намеченных в программе, и десятков книг, на которые приняты заказы и получены задатки, выпущено в свет свыше чем за полтора года пять или, в лучшем случае, девять названий, из которых новых только четыре, а остальные — перепечатки. Вся издательская деятельность Гржебина характеризуется следующим: скупка почти всех русских писателей, в том числе кое-кого из коммунистических, и, по слухам, за бесценок; <он> разработал большую программу и разрекламировал свою деятельность, получил громадные заказы и громадные авансы и выжидал благоприятного времени, когда сможет появиться на книжном рынке полным монополистом, а пока, чтобы была видимость деятельности, выпускает время от времени никому не нужные брошюрки».

По рекомендации А. М. Горького Зиновию Исаевичу, который уже отчётливо представлял себя сидящим в лишённой всяческого комфорта тюремной камере на Лубянке, было разрешено покинуть РСФСР.

Весной 1920 года Политбюро было принято постановление о том, что:

«1) впредь до восстановления полиграфической промышленности и достаточного снабжения её бумагой признать необходимым печатание за границей наиболее важных для страны изданий;

2) просить Совет народных комиссаров забронировать некоторый фонд для оплаты расходов по печатанию книг за границей; (…)

6) на предмет выяснения возможности печатания изданий за границей разрешить выезд за границу Гржебину и Тихонову».

Гржебин незамедлительно воспользовался полученным разрешением, при этом покинул родные пределы, в отличие от многих коллег, имея на руках советский паспорт. В Германии талантливый предприниматель сумел достаточно быстро занять лидирующие позиции на рынке. Созданное им издательство за время своего существования с мая 1922-го по октябрь 1923-го года выпустило 225 наименований книг. Все они были напечатаны, в том числе при финансовой поддержке Советского правительства, под издательской маркой «Берлин — Петроград», и были адресованы прежде всего многомиллионной армии советских читателей.

Здесь вышли: собрание сочинений М. Ю. Лермонтова в 4 томах, Н. В. Гоголя в 10, произведения К. Бальмонта, И. Бунина, Ф. Сологуба, Е. Замятина, А. Н. Толстого, М. Горького, Б. Пильняка, Б. Зайцева, А. Чапыгина, А. Ремизова, А. Белого, Б. Пастернака, Н. Гумилёва, В. Ходасевича, Г. Иванова, М. Цветаевой, книги серии «Жизнь замечательных людей»… В редакционный совет издательства, помимо А. М. Горького, входили А. Бенуа, академик С. Ф. Ольденбург и профессор А. П. Пинкевич.

Коллеги-эмигранты уже в первые послереволюционные годы стали обвинять Зиновия Гржебина в том, что он на большевистские деньги скупает права на те произведения русских писателей, которые невозможно было напечатать по политическим соображениям, то есть, по мнению его недругов, делал коммерсант всё это исключительно на случай падения большевистского режима. «С первого момента революции, — писала Зинаида Гиппиус, — он как клещ впился в Горького. Не отставая от него ни на шаг, кто-то видел его на запятках автомобиля великой княгини Ксении Александровны, когда в нём в мартовские дни разъезжал Горький… Теперь он правая рука… Горького. Вхож к нему во всякое время, достаёт ему по случаю разные предметы искусства, ведь Горький жадно скупает всякие вазы и эмали у презренных „буржуев“, умирающих с голоду… К писателям Гржебин относится теперь по-меценатски. У него есть как бы своё (полулегальное, под крылом Горького) издательство. Он скупает всех писателей с именами — скупает впрок, ведь теперь нельзя издавать. На случай переворота — вся русская литература в его руках, по договорам, на многие лета и как выгодно приобретённая! Буквально, буквально за несколько кусков хлеба! Ни один издатель при мне и со мной так бесстыдно не торговался, как Гржебин… Ремизову за его произведения внёс мешок мёрзлого картофеля… Мережковскому за избранные сочинения — такую сумму, которая в переводе составила 50 франков. Покупку совершает со знанием буржуазных предрассудков. Договоры старается писать на гербовой бумаге и закупает, так сказать, впрок: или навсегда, или, как было с Куприным, не меньше, как на 100 тыс. экземпляров».

Справедливости ради надо сказать, что «дочь юриста» Зинаида Николаевна давно и страстно ненавидела Зиновия Исаевича. В первые послереволюционные годы Гржебин действительно выполнял различные посреднические функции в интересах советского правительства — приобретал за линией Северо-восточного фронта (на территории, которая контролировалась войсками генерала от инфантерии Н. Н. Юденича) медикаменты, телеграфные аппараты, медную проволоку и прочий дефицит, осуществлял их бесперебойную