трезвой памяти, словно какого-нибудь лобстера.

В объяснимом страхе и смятении я не сразу сообразил, что вода, явно кипящая, кажется мне не горячее, нежели в обычной утренней ванне. Температура была весьма даже приятная. Судя по тому, как варево пузырилось прямо у меня под носом, вряд ли оно могло нагреться еще больше.

Меня весьма озадачила такая температурная аномалия. По всему выходило, что мне полагалось в тот миг вопить от невыносимой боли. И вдруг в голове молнией вспыхнуло озарение: я вспомнил, как по мне скользнул мимолетный взгляд левого глаза горгоны Медузы – тогда я не окаменел, но, видимо, в силу какой-то странной прихоти судьбы кожа моя сделалась прочнее и теперь не ощущала жара, а может, и не только его. Вероятно, чтобы как следует окаменеть, требовалось, чтобы чудовище глядело пристально и обоими глазами.

Но это все загадочные материи. Как бы то ни было, моя кожа превратилась в гибкий асбестовый панцирь. Что любопытно, осязательные способности при этом никак не пострадали.

Пар и дым сдувало в сторону ветерком, и я увидел, что повара несут к костру корзины с овощами. Все людоеды сильно напились и продолжали пить, а больше прочих нарезался вождь. Он шатался из стороны в сторону и размахивал дубинкой, пока остальные сыпали содержимое корзин в котел. Вот тут-то они наконец заметили, что с их стряпней творится что-то не то. При виде моей ухмылки в кипящем котле они завопили от ужаса, и глаза у них округлились. Один из туземцев чиркнул мне по горлу каменным ножом, однако нож сломался. Тогда вперед со свирепым воплем выступил вождь.

Он воздел дубинку. Я нырнул поглубже и дернулся в сторону. Зубастое орудие с громким всплеском опустилось в котел, но меня не задело. Судя по воплям, несколько туземцев обварились кипятком. Сильнее всех досталось вождю: из-за удара он потерял равновесие, упал прямо на котел, и тот закачался, расплескивая похлебку. Я несколько раз стукнул плечом в стенку, бронзовый сосуд наконец опрокинулся, и я вывалился из него в дыму вместе с водой и овощами.

Вождь, по всей видимости, получил ожоги третьей степени: он с воем выполз из раскаленных углей и головешек, кое-как после нескольких неудачных попыток поднялся на ноги и заковылял в лес. Повара и гости успели ретироваться. Праздничный стол остался в полном моем распоряжении.

Оглядевшись, я заметил валяющийся рядом обломок меча, которым разжигали огонь, подполз ближе и, неловко удерживая его, изловчился перерезать путы на запястьях. Лезвие оказалось достаточно острым, и вскоре руки мои были свободны. После этого я с легкостью высвободил и ноги.

Я уже почти протрезвел, но вокруг стояло множество кувшинов с вином. Так что я прихватил два или три, разложил на углях вывалившиеся из котла овощи и, громко захохотав, уселся поджидать каннибалов.

Когда первый людоед осторожно выбрался из леса, я как раз запивал вином из второго кувшина запеченный корень колоказии. Туземец тут же пал передо мной ниц. Уже после я узнал, что они умоляли меня не гневаться и очень сожалели, что сразу не признали во мне божество.

На своем языке островитяне нарекли меня «Тот-кого-нельзя-сварить».

Хоть бы пегас вернулся.

Дротик Расасфы

Джон Монтроз и его жена Милдред пролетали мимо Беларана – звезды, скрытой от земных астрономов небольшой плотной туманностью во многих миллионах миль за альфой Центавра. Эта звезда девятью годами ранее была обнаружена другой земной экспедицией, направлявшейся к более отдаленным космическим объектам. Джон и Милдред составляли весь экипаж корабля «Дедал», на котором они два года назад покинули Землю и с помощью атомных двигателей развили максимальную скорость, преодолевая несколько световых лет за неделю бортового времени.

В системе Беларана – белой звезды одного класса с нашим Солнцем – зеркальные телескопы корабля выявили семь планет. Спектр оказался необычным, поскольку вблизи туманностей большинство звезд были голубыми или красными.

Они почти миновали четвертую планету системы, когда начались проблемы: «Дедал» внезапно и сильно отклонился от курса вправо, по направлению к планете. Джон тотчас проверил рулевое управление и убедился, что оно в полном порядке. Но какая-то странная магнитная сила, не распознаваемая их аппаратурой, притягивала звездолет к поверхности неизвестной планеты, на которой вскоре стал уже различим рельеф, где равнины чередовались с горами. Ежесекундно равнины раздавались вширь, а горы устремлялись ввысь, и все явственнее проступали резкие очертания и окраска вершин и склонов.

– О боги! Мы сейчас разобьемся! – вскричал Джон, вместе с Милдред беспомощно наблюдая за тем, как «Дедал» проносится между высоченными пиками, вместо снежных шапок покрытыми лиловой моховидной растительностью. Затем корабль скользнул в длинное крутое ущелье с потоками воды либо другой жидкости далеко на дне и наконец врезался в подобие горной террасы на склоне, где нос его прочно увяз в каменистом грунте.

Несмотря на шок и физическое потрясение при ударе, супруги довольно быстро пришли в себя. В последний момент они инстинктивно вцепились в свои кресла, хотя это и не спасло их от синяков и ссадин. Все кости, однако, остались целыми. Двигатели смолкли. Неожиданный ветерок, заструившийся по их лицам, привлек внимание экипажа к внешнему люку в слегка продавленной стенке кабины. Крышка люка приоткрылась, и теперь атмосферу корабля разбавлял свежий прохладный воздух снаружи. По первым ощущениям, в нем не было опасных примесей, а содержание кислорода несколько превышало привычный землянам уровень.

Джон протестировал двигатели. Они отключились автоматически из-за поломки стержня, соединявшего их с системой управления. Этот стержень был изготовлен из сплава карборунда и цистурия – недавно открытого химического элемента, добываемого на Луне и некоторых внешних планетах. Как стержень мог переломиться, осталось загадкой, ибо этот сплав прочностью превосходит алмаз (разве что был изначальный дефект).

Без исправления поломки они не могли возобновить путешествие. Джон вполголоса, но яростно чертыхнулся, вспомнив, что они не взяли с собой никаких запчастей. Впрочем, на корабле имелась плавильная установка, и, если нужные материалы найдутся в этих краях, можно будет восстановить стержень, пусть и не до идеального состояния.

Джон сообщил жене о случившемся, добавив:

– Ничего не остается, кроме как идти на поиски. Иначе мы застрянем тут до второго пришествия – Христа, или Вельзевула, или кого там еще.

Джон сложил запас провизии и термос с кофе в рюкзак и протянул его Милдред. Сам же взвалил на плечи лопату, кайло и новейший сложный детектор для обнаружения всех известных минералов и химических элементов на глубине в десять и более футов, после чего шире распахнул люк и кое-как выбрался наружу по ненормально накренившемуся