не было.

Как всегда, после шестого урока суета и толкотня. Незаметно чёрной тенью исчезает Манефа, скрывается в путанице внутренних переходов и лестниц Артём – прознают, что он как совсем дитё на пение ходит, так засмеют ведь, шумной толпой расходятся дети и взрослые, Эркин одевает и отправляет Алису гулять.

До звонка ещё целая минута, и в коридоре курит вся пятёрка индейцев. Эркин здоровается уже привычным:

– Я вижу вас.

– Мы видим тебя, – отвечает за всех Перо Орла.

– Хей, – весело здоровается Андрей, но не задерживается покурить, а вместе с Эркином заходит в класс.

Тим в своём углу уже достал букварь, прописи и тетрадь. Эркин и Андрей заняли свои места, приготовились к уроку. И почти сразу вошли, и расселись в привычном порядке индейцы. А вот и звучат сквозь звонок тяжёлые неровные шаги кутойса.

Оставшись в одиночестве, Женя поглядела на часы и захлопотала. Вряд ли Бурлаков приедет так рано, но порядок надо навести. И обед с расчётом на пятерых сделать. И ей ещё в Старый город к Панфиловне бежать.

Ахая и ужасаясь, что она не успеет, Женя заметалась по квартире. И наконец, оставив почти готовый обед спокойно стоять на плите, вылетела в коридор, уже в пальто и платке. Сумочка… сумка… деньги… ключи… теперь бегом в Старый город.

Суббота – день закупок, готовки, уборки, бани и начала гульбы. Улицы многолюдны и веселы. Женя то и дело здоровалась на ходу с соседями, знакомыми, сослуживцами, приятельницами…

Где живёт Панфиловна – известная на всё Загорье стряпуха – Женя знала, это ей очень толково ещё давно объяснили и девочки из машбюро, и бабушки из их дома, и потому дошла быстро.

Крепкий, аккуратно приземистый, разросшийся различными пристройками не в высоту, а вширь бревенчатый дом встретил её заботливо укрытыми еловым лапником цветочными грядками в палисаднике и разметённой, а не протоптанной дорожкой от калитки к крыльцу. Женя, как и положено в Старом городе, сначала постучалась в угловое рядом с калиткой окно, а уж затем открыла калитку и вошла, быстро взбежала на крыльцо и, уже не стучась, толкнула дверь. В сенях потопала, не так стряхивая снег с сапожек, как извещая о приходе, и уже тогда вошла в жаркую, полную вкусных запахов кухню.

Панфиловна пила чай, сидя у маленького углового столика, и встретила Женю приглашением присоединиться.

– Спасибо, – улыбнулась Женя. – Чай вам да сахар, на здоровье. Я по делу к вам.

– А с бездельем ко мне и не ходят, – с достоинством ответила Панфиловна. – Знают, что я пустых разговоров не люблю.

Она допила чашку и поставила её вверх дном на блюдце, перекрестилась на висящую над столом икону и встала.

– Ну, с богом, молодка, что за дело?

Женя улыбнулась.

– Я загорышей хочу заказать на завтра. И кулебяку.

– Понятно, – кивнула Панфиловна. – Ты распахнись, чего зазря париться, – и, когда Женя расстегнула пальто и сдвинула с головы на плечи платок, продолжила: – Праздник какой? Для именин каравай положен, а на день рождения так пирог есть, особый.

Женя улыбнулась ещё радостней, но и немного смущённо.

– Годовщина свадьбы у нас.

– Ух ты! – удивлённо восхитилась Панфиловна и с необидной насмешкой поинтересовалась: – И сколько ж лет празднуете?

– Целый год! – торжественно ответила Женя.

– Ну, совет вам да любовь, и чтоб серебряную, да золотую отпраздновать.

– И к столу тогда всё у вас заказывать будем, – очень серьёзно сказала Женя.

Панфиловна покатилась со смеху, рассмеялась и Женя. И, отсмеявшись, стали обсуждать: чего, сколько и какого.

– Сорок загорышей?

– Да, больших. Всего десять человек будет.

– Больших хватит тогда. А мелочь на россыпь не возьмёшь? Или без хлёбова будете? К ухе такие – первое дело.

– Я знаю, но не обед, а ужин будет.

– Тогда, конечно. Кулебяку на сколько углов заводить?

– На шесть, – решительно сказала Женя.

Панфиловна задумалась.

– Ну, если к ужину… К трём пополудни поспеет… Во сколько за стол-то сядете?

– Не раньше восьми вечера.

Панфиловна решительно кивнула.

– В фольге в духовке разогреешь. Сделаю на шесть, – и зорко посмотрела на Женю. – На сотню заказала. Сдюжишь?

– Да, – Женя полезла в сумочку.

– Вперёд денег не беру, – остановила её Панфиловна. – Завтра забирать будешь, тогда и расплатишься. В три приходи.

– Муж придёт.

– Знаю его, – кивнула Панфиловна. – Вот и ладно будет. А теперь ступай, я тесто заводить буду. Ступай с богом.

– Спасибо, – попрощалась Женя.

На улице она посмотрела на часы и побежала на рынок. Вроде-то, да, всё есть, но вдруг углядит что-нибудь особенное. Скажем…

Субботний рынок, как обычно, многолюднее и богаче воскресного. Женя задумчиво побродила по рядам с моченьями, соленьями и прочим. Яблоки, огурцы, капуста… Всё это у неё уже есть, своё или купленное. Взять мочёной брусники? На гарнир к мясу? Но она читала, что брусника к дичи… Нет, и так много денег ушло, нельзя же на одном празднике всю ссуду проесть.

Женя опять поглядела на часы, ойкнула и побежала домой. Вдруг Бурлаков уже приехал и стоит под дверью? Стыда ж не оберёшься!

Но её записка: «Ушла на рынок, скоро вернусь. Женя», – была нетронута. Она достала её из дверной ручки, открыла дверь и вошла. Так, теперь обед, а то её ученики скоро вернутся, но главное – она успела: ведь Бурлаков может появиться в любую минуту.

На этот раз урок шауни прошёл спокойно. Никто никого не цеплял и не заводил. Написали диктант с переводом, поговорили о временах года, погодных приметах и связанных с ними различных заклинаниях, и Громовой Камень отпустил своих учеников.

Внизу Эркина уже ждала румяная и умеренно заснеженная Алиса.

– Это мы в снежки играли, – объяснила она Эркину.

Гардеробщица дала Эркину маленький веник, и он обмёл и даже слегка выбил шубку прямо на Алисе. Андрей стоял рядом и канючил:

– Ну, дай мне, а? Ну, давай я её почищу.

– Фигушки тебе, – отвечала Алиса, крутясь под руками смеющегося Эркина. – Фигули на рогули.

– Ах ты, бесстыда, – смеялась и гардеробщица. – Ты что ж это дядьке родному так грубишь?

Алиса исподлобья посмотрела на Андрея, на Эркина и промолчала. А Андрей сказал:

– Ладно, племяшка, дома сквитаемся.

Эркин вернул гардеробщице веник – её внук предусмотрительно спрятался от обметания в дальнем углу, хоть и знал, что за него всё равно возьмутся, как руки дойдут – и взял свой портфель и сумку Алисы.

– Всё, пошли.

– Ага, – ухватилась за его другую руку Алиса. – До свиданья. Андрюха, ты с нами?

– С вами, с вами, – подмигнул ей Андрей.

На улице Эркин внимательно посмотрел на него.

– Мы за фруктами пойдём.