Политика кнута и пряника в итоге сработала, хотя до голосования в Палате представителей 31 января 1865 года никто не брался предсказать его итог. После того как на поименном голосовании обнаружилось, что некоторые демократы голосуют за поправку, настроение республиканцев улучшилось. В конечном итоге за проголосовали 16 из 80 демократов, причем полномочия 14 из них вскоре прекращались. Еще восемь демократов не участвовали в голосовании. Все это позволило принять поправку 119 голосами против 56. После объявления результата республиканцы и их сторонники из числа зрителей устроили беспрецедентно бурное ликование, а на улицах Вашингтона был дан салют из ста залпов. «Сцена совершенно не поддавалась описанию, — зафиксировал в своем дневнике один конгрессмен-республиканец. — Торжествующие крики моих коллег не смолкали несколько минут. Одни обнимались, другие плакали как дети. После голосования я почувствовал себя живущим в новой стране». В единодушном порыве нижняя палата проголосовала прервать заседание «в ознаменование этого незабываемого и величественного события»[1492].

Весть о принятии Тринадцатой поправки быстро распространилась по республиканским легислатурам штатов, заседания которых проходили в те же сроки. Восемь штатов ратифицировали поправку в первую же неделю, одиннадцать — в течение следующих двух месяцев. Еще пять штатов обязательно должны были ратифицировать ее, как только их легислатуры соберутся на заседание. Из всех штатов Союза воздержались от принятия поправки только те, в которых победил Макклеллан: Нью-Джерси, Кентукки и Делавэр[1493]. «Реконструированные» Луизиана и Арканзас также с готовностью ратифицировали ее. Администрация Линкольна, ведшая войну с позиции непризнания сецессии, требовала ратификации поправки тремя четвертями всех штатов, включая членов Конфедерации, поэтому одной из первейших задач реконструкции было заручиться согласием еще трех штатов, чтобы поправку можно было включить в Конституцию.

Среди радовавшихся и плакавших очевидцев принятия Палатой представителей Тринадцатой поправки было много чернокожих. Их присутствие было наглядным символом революционных перемен, закрепленных поправкой, так как до 1864 года в галереи Конгресса негры не допускались. В 1865 году чернокожие также были допущены и на мероприятия Белого дома, а президент во время инаугурационного приема 4 марта особенно отличал Фредерика Дугласа. Конгресс и северные штаты вводили законы, начавшие менять ситуацию с «гражданством второго класса», которым обладали негры на Севере: чернокожим разрешалось свидетельствовать в федеральных судах; отменялся старый закон, запрещавший им разносить почту; воспрещалась сегрегация на общественном транспорте округа Колумбия; в некоторых северных штатах отменялись «законы о неграх», носившие дискриминационные черты или запрещавшие чернокожим занимать государственные должности; делались шаги к проведению в нескольких штатах референдумов с целью предоставления неграм избирательного права (первый такой состоялся лишь в 1868 году).

Едва ли не самое драматичное событие, свидетельствовавшее о произошедших переменах, состоялось 1 февраля, то есть на следующий день после принятия поправки нижней палатой. В этот день сенатор Чарльз Самнер представил в Верховном суде для утверждения кандидатуру бостонского судьи Джона Рока, и председатель суда Салмон Чейз принял его клятву. В этом не было бы ничего необычного, не будь Джон Рок чернокожим, первым негром, признанным высшим судом США, восемью годами ранее отказавшим представителям его расы в правах гражданства. Сам суд, конечно, за это время претерпел полную реконструкцию: Линкольн назначил пятерых новых судей, включая Чейза. Смена Роджера Тони на Салмона Чейза на посту председателя сама по себе была решительным переворотом американской судебной системы[1494].

Новый состав суда неминуемо должен был столкнуться с важными вопросами освобождения рабов и реконструкции. Поставить эти вопросы должны были действия, предпринятые в отношении беглых рабов зимой 1864–1865 годов. Тысячи их сопровождали войска Шермана во время его марша от Атланты к морю. По сообщениям очевидцев, Шерман проявлял равнодушие к их судьбе, а некоторые офицеры и солдаты обращались с ними дурно. Для того чтобы покончить с проблемой и сопутствующими ей слухами, в январе в Саванну отправился военный министр Стэнтон, переговорил с Шерманом и лидерами чернокожих, большинство из которых раньше были рабами. Среди вопросов, заданных им Стэнтоном, был и такой: как они собираются содержать свои семьи в изменившихся условиях. Он услышал: «Лучше всего мы можем позаботиться о себе, если будет земля, которую мы будем брать в аренду и обрабатывать сами… Мы хотим работать на земле, пока не сможем выкупить ее и сделать нашей собственностью»[1495].

Стэнтон и Шерман одобрили эту мысль, и консервативно в общем-то настроенный генерал отдал самое радикальное распоряжение. В изданном 16 января «Особом боевом приказе № 15» Шерман предоставил в распоряжение бывших рабов земли прибрежных островов и богатые плантации от Чарлстона до Джэксонвилла во Флориде в 30-мильной зоне от побережья. Каждому главе семейства отводилось сорок акров земли, и он наделялся «правом собственности на нее», пока Конгресс «не установит иное»[1496]. Угодья эти принадлежали, естественно, рабовладельцам. Лишение их земель приказом Шермана, равно как и лишение их рабов Прокламацией об освобождении было мерой военного времени, санкционированной «военными властями». Тринадцатая поправка придавала намерениям Линкольна силу закона — оставалось только ждать, как Верховный суд, Конгресс и президент отреагируют на последствия приказа № 15. Однако армия ждать не желала. В течение нескольких следующих месяцев генерал Руфус Сэкстон — аболиционист, командовавший оккупационными силами Союза на прибрежных островах Южной Каролины, — лично руководил расселением 40 тысяч освобожденных негров на землях, указанных в приказе Шермана.

Военные мероприятия офицеров, управлявших оккупированными территориями, деятельность представителей Министерства финансов, наблюдавших за покинутыми плантациями, и обществ помощи освобожденным рабам, посылавших миссионеров и учителей, сделали необходимым создание правительственного органа для координации их усилий. К сожалению, эти группы работали вразнобой. В 1863 году Конгресс впервые принял закон об учреждении Бюро по делам освобожденных негров. Разногласия по поводу того, должно ли это агентство быть частью военного или финансового ведомства, отложили введение закона в действие до 3 марта 1865 года. К тому времени Чейз уже не возглавлял министерство финансов, поэтому радикальные республиканцы, желавшие, чтобы он руководил работой этого офиса, были согласны считать его подразделением военного министерства. Функциями Бюро (официально именовавшегося Бюро по делам беженцев, освобожденных рабов и пустующих земель) было предоставление материальной и духовной помощи сотням тысяч белых и черных беженцев, которых война сорвала с родных мест, и содействие освобожденным рабам в их непростом переходе от рабства к свободе. Также Конгресс предоставил Бюро контроль над «пустующими» землями, оговорив, что каждый отдельный освобожденный «должен получить не более сорока акров» такой земли в аренду на три года с возможностью ее выкупа по истечении данного срока, получая на нее такое право, «какое определит правительство Соединенных Штатов»[1497]. Это было расширенное толкование приказа № 15 Шермана. Сможет ли