— Чего ты хочешь, малышка? — Рафаэль поднял голову. — Скажи мне, чего ты хочешь…

Ее пульс участился. Этот акцент, эти слова, эти глаза, прожигающие ее буквально насквозь. Как сказать ему, что она хочет всего его, таким, какой он есть… Но как она могла сказать это, когда Раф даже не знает, кто она такая? Она планировала рассказать ему. Возможно, ей следовало сделать это в машине, но в тот момент, когда они сели, он попросил водителя поднять перегородку, и его глаза были такими глубокими, все еще горящими от танца и того поцелуя в холле «Империала». Она просто не смогла удержаться и села к нему на колени…

— Дульси… — Его губы снова обхватили ее сосок, посылая новый импульс, а затем Раф приподнялся, его глаза искали ее, взгляд был глубоким и настойчивым. — Чего ты хочешь?

Эти глаза, голубые, как океан. Неудивительно, что он тонул…

Вот тебе и благородные намерения. Но Дульси в этом платье была просто сногсшибательна. Раф не смог удержаться от того, чтобы не ласкать пальцами ее спину, пока они танцевали, не смог удержаться от того, чтобы не скользить ладонями все ниже и ниже. Невозможно было не притянуть ее к себе, не почувствовать жар близости. Этот танец, бурлящая кровь, ее хрупкость и легкость, ее руки в его волосах, ее гладкая кожа и теплый цветочный аромат ее духов. Когда музыка смолкла, логика отключилась, и он не сказал того, что должен был сказать. Все, что он чувствовал, — отчаянное желание. Он поцеловал ее, это было прекрасно, а потом портье кашлянул, и он поспешил увезти ее туда, где они останутся один на один, чтобы рассказать ей, кто он, прежде чем огонь страсти поглотит их.

А потом он сел в машину и просил водителя поднять перегородку, и едва перевел дыхание, как Дульси оказалась у него на коленях, целовала его, развязала его галстук, разрушила его решимость.

Видит бог, он пытался сказать ей, но Дульси обезоружила его своим неистовым желанием, и теперь он был полностью в ее власти, готовый сделать все, о чем она попросит.

Рафаэль снова сосредоточил на ней внимание, почувствовав, как участился его пульс. Он знал, чего хотел. Он хотел сорвать с нее одежду, исследовать каждый миллиметр ее кожи, заставить ее стонать и кричать, а потом вознестись на вершину блаженства с его именем на губах, а затем он хотел войти в нее, снова довести ее до экстаза и себя тоже. Боже, как сильно он хотел этого сладкого освобождения, прекращения этой муки сильного пульсирующего желания, которое не отпускало с того момента, как Дульси открыла дверь своего номера в отеле. Но ему нужно было это услышать, нужно было…

— Я хочу тебя, Раф. — Ее взгляд был глубоким, наполненным, заставляя любовь внутри бурлить и пениться, а затем появилась игривость, эта маленькая искорка в глубине ее глаз. — Сначала я хочу, чтобы ты лег на спину, а уже потом я хочу любить тебя снова и снова, всю ночь. Так что, пожалуйста, ложись.

Раф подчинился ей. Ему нравился блеск в ее глазах, то, как свет прикроватной лампы освещал ее маленькие упругие груди. Сейчас она стояла перед ним одетая только в белые крошечные трусики, просвечивающиеся насквозь. Он с трудом сглотнул. Улыбка тронула ее губы, а затем она подошла к нему, села на него верхом и потянулась к пуговицам на его рубашке. Расстегнув рубашку, она заскользила руками по его коже, лаская, поглаживая, ее пальцы прокладывали теплые покалывающие дорожки, все ниже и ниже.

Его дыхание стало прерывистым, глаза закрылись. Его пенис настойчиво пульсировал, и это определенно не ускользнуло от нее, потому что она отодвинулась назад, расстегивая пуговицу на его брюках, а потом молнию. У Рафаэля перехватило дыхание, ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать.

О, дивные небеса! Она ласкала его пенис, большой палец скользил по головке, дразня и возбуждая. Раф почувствовал приближение оргазма и сжал ладони в кулак.

Он отчаянно хотел, чтобы она сделала то, что хотела, но… Нет… Нет! Чего он хотел больше всего, так это быть тем, кто все контролирует, ласкать ее, а потом войти в нее. Он хотел смотреть на ее лицо, целовать ее губы, ощущать ее нежность. Чувствовать ее сердце, бьющееся рядом с его сердцем.

— Дульси… — Он приподнялся, так что они оказались лицом к лицу. — Я не хочу, чтобы ты это делала.

Она заморгала:

— Вообще?

Его сердце бешено колотилось. Означало ли это «вообще», что она думала о чем-то за пределами Барселоны, думала, что могут быть другие ночи, дни, недели, помимо этой? Отношения?… Сердце Рафа учащенно забилось. Тот блеск, который был в ее глазах, что-то в ее взгляде, волшебное, притягательное, неотразимое…

Может, это любовь? Она этого не говорила, но он чувствовал…

О боже, он тоже этого не говорил, не так ли? Потому что, когда он скажет об этом, это должно было исходить из уст принца Рафаэля Муньоса, а не Рафа Муньоса, архитектора. Его сердце сжалось. Но он не мог сказать ей сейчас, не тогда, когда вся любовь внутри молила об освобождении.

— Нет, не вообще…

Дульси медленно улыбнулась.

— Хорошо.

Глава 14

Раздалось какое-то низкое, настойчивое жужжание, затем звук тихого дыхания. Она повернула голову. Раф! Растянулся на животе, спит, черты его лица мягкие, губы слегка приоткрыты, волосы растрепаны. Дульси улыбнулась. Это ее вина! Его волосы были длиннее, чем казались, когда они были зачесаны назад, и необычайно мягкими. Ей не терпелось прикоснуться к ним, запустить пальцы в его мягкие локоны в самые жаркие мгновения этой ночи.

Дульси подавила смешок. За последние часы было немало жарких мгновений. Всю ночь! Целая ночь любви, ощущения себя любимой, ощущения того, как изливается ее собственная любовь, она хотела сказать о своей любви, но не говорила, потому что сначала должна была сказать ему, кто она такая.

Дульси нахмурилась. Расстроится ли он из-за того, что она солгала менее чем через двадцать минут после того, как сказала ему, что не одобряет нечестность? А как насчет ее титула?

Как Рафаэль это воспримет? Вызовет ли ее признание гнев, негодование? Теперь это казалось маловероятным, особенно после того, как она увидела его на конференции, то, как он умел разговаривать с людьми, как уверенно произносил речь.

Вот опять! Это странное жужжание…

Телефон!

Наверняка это Джорджи, хочет узнать все подробности! Как будто она собирается рассказывать. Как будто она вообще могла это сделать! Еще не были