тем, что стараюсь и сам дать побольше.

– Я рамки ставлю исключительно из рысьей осторожности, привыкла всегда держать дистанцию, по-другому уже просто не могу.

– Но я тоже с огромным большинством людей держу дистанцию. Наверное, мы сейчас в немного неравном положении – я всё-таки тебя выбрал, и пока стараюсь дистанцию несколько сократить (хотя не факт, что я и дальше это буду делать, не знаю). А я для тебя не выбранный, то есть тоже немного выбранный, чтобы пригласить или прийти домой. Но дистанция – полностью зависящее от нас. И где-то она – помощник, даже условие существования, а где-то – помеха.

– Мне скучно, когда мужчины пытаются рассчитать наперёд, что у нас непременно что-то получится, вот уж что действительно наводит на меня тоску.

– Ага, график, на первой встрече поцеловать, на третьей трахнуть, тоска зелёная.

– Для кого-то, может, вся моя жизнь – это одна сплошная хрень (мне один отвергнутый поклонник так и сказал однажды: «Живи своей бесполезной жизнью». Видишь, жизнь без него, выходит, совершенно бесполезна).

– Человек, конечно, не обязан пользу приносить, он не корова-рекордистка. Но кажется, стремление что-то сделать все же придает некоторую форму жизни? Иначе она в лужу растечься может.

– Не писала потому, что деньги кончились. Из-за недостатка материальных средств скоро перейду на подножный корм или займусь охотой. Съем для начала кошку. На неделю её должно хватить, хоть она и не слишком раскормленная. Нормально со мной всё. Твоё беспокойство меня прямо-таки смущает.

– Да понимаю я, что лишнее беспокойство связывает и мешает. Рысь – существо независимое (хотя все же редкое и нуждающееся в охране). Беспокойство и приятно, и связывает. Опять противоречие.

– Кто это тебе сказал, что я считаю полигамию непотребством? Не делай скоропалительных выводов.

– Невозможно только в одного человека упираться. От двусмысленных ситуаций все равно не уйдешь, жизнь вообще противоречива. Третьего вовсе и не надо в отношения впускать, А и Б сидят на одной трубе, А и В совсем на другой и в другое время. Странно, но мне это сейчас кажется даже более надёжным. Если двое только друг о друга трутся, они долго вместе не протянут. А если они меняются, возможно, с помощью какого-то постороннего опыта, они так смогут оставаться друг другу интересны. Во всяком случае, все мои знакомые, кто женился/замуж выходил, давно поразводились, а вот такие сохраняющие свободу контакты иногда длятся очень долго.

– Могу согласиться с тем, что нельзя упираться только друг в друга. Но ведь должна же быть определённая степень ответственности в отношениях, а то ведь зачастую людей и на друга-то как следует не хватает, а что если партнёров много? Каждому по чуть-чуть себя посвящать?

– Да, без ответственности – близости нет. Поэтому разговоры о безумной любви – довольно-таки смешные. На многих сил не хватит, с одним все в болоте утонет. Значит, что-то между.

– Кошки вообще играющие, рысь тоже. Видел я в GEO серию фото рыси, играющей с пойманной ондатрой – та в воздухе летала, как волейбольный мяч. Кстати, когда я о тебе думаю, эти фото вспоминаются часто. Ты ее спросила, нравится ей это? Или слопала, а потом погрустила немножко о бедном зверике?

– С ондатрой я просто играла. Я вообще тогда была уже совершенно сытой, поэтому мне и есть её не пришлось. А она ведь, наверное, умерла от разрыва сердца.

– В Китае всё медленнее? Я смотрю, тебя прямо-таки задел за живое тот факт, что там парень за девушкой аж полгода ухаживать должен. Да-а-а, это страшный срок для любого нормального мужчины и для некоторых женщин тоже. А тебе какой срок отдачи больше нравится?

– Ну, это зависит от того, кто и за кем. И что при этом происходит. А они, мне кажется, просто время тянут. Жизнь имеет разную интенсивность. Можно за несколько интенсивных встреч друг друга почувствовать и понять, стоит ли продолжать дальше. А можно годами меняться, подстраиваться. Что тоже не плохо, просто – другое. И что вообще считать? С китайской подругой (о ней чуточку можно, она от тебя далеко, почти как персонаж «Гэндзи моногатари») мы посчитали, что обошлись 20 часами – но это встречи, а ещё несколько месяцев писем и всяких мыслей друг о друге.

– Весна для меня начинает начинаться еще в декабре, после двадцать второго, когда чувствую, как чуть-чуть прибавляется свет. Первые цветы в городе я ищу (есть один бугор, где мать-и-мачеха расцветает невероятно рано, чуть ли не первого апреля). Обязательно выбираюсь в лес посмотреть на сон-траву (но вот это можно только с действительно близким человеком. Позвать тебя?). Там кое-где клещи, но я примерно знаю, как с ними обходиться, а снимать их с одежды спутницы – лишний повод коснуться.

– Нет, рысью я была не всегда. Но всегда была кошкой. Чёрной и гладкошёрстной (египетская богиня!). А перед Америкой почувствовала, что срочно надо дичать. Вот я и порыжела, и пятнами покрылась. Трансформации необходимы.

– Необходимы, причем иногда оглядываешься с удивлением – как тут оказался?

– Скорость получения письма, пожалуй, имеет для меня некоторое значение, посему твоя признательность весьма уместна.

– Скорый ответ – знак ожидания и важности? Отложил всё и быстрее ответил? Возможно. Но иногда с письмом, книгой и так далее хочется некоторое время посуществовать.

– Но регулярности в разбивании сердец у меня нет, я вообще, честно говоря, не любительница. Просто защищаюсь, когда покушаются на мою свободу.

– Я свою свободу люблю и потому на чужую не покушаюсь. Но только ли о свободе ты? А если человек непонятливый, ему сердце не разобьёшь. Боль возможна только от близкого, дальний мне ничего не должен и безразличен.

– Ты никогда не был ребёнком?! Что, даже физически?! А кем ты был, если не секрет? Неужели сразу окаменевшей породой?

– Не кажется мне, что я такой каменный – можешь проверить. Но я не ощущаю связи между кем-то на маминых фотографиях и собой. Граница – где-то класс седьмой, восьмой, понимание, что я за себя сам отвечаю и строю свою жизнь. По сей день не оставляющее осознание нехватки времени. Мне кажется, что ребенку просто нечем смотреть. Нет опыта, которым смотришь. У него нет взрослых клише, но это достоинство отрицательного порядка, то, чего нет, а не то, что есть. Детство, конечно, беззаботное и защищенное, но это не моя жизнь, не мой выбор, не то, к чему я сам иду. И ведь многие жаждут в это состояние вернуться – в