Ледяной душ поставил мозги на место и вернул силы. Лаки наскоро перекусил бутербродами, сжевал половинку «сникерса» и отправился в путь.

Он шагал, бросая перед собой гайки, но аномалий не попадалось. Он не чувствовал обычную легкость в теле и мягкое прикосновение к своему сознанию, словно Зона в этот раз не слышала его.

Лаки обогнул поляну с травой, примятой кругами. В другое время он разрядил бы аномалию и поискал арты, но сейчас не до того. Буквально в десяти метрах впереди куст шиповника был окутан плотной ржавой паутиной. Лаки бросило в жар, он попятился. Если влезть в нее, то кожа, мышцы, связки начнут плавиться – причем избавиться от паутины трудно, антидот нужен, в данном случае – этиловый спирт, причем его используют не только для промывки ожогов, но и пьют.

Теперь Лаки шел чуть ли не на цыпочках; тесаком, купленным у Шалома, он срубил молодую березку и выстругал двухметровый посох, для прощупывания почвы – без него в болоте никак. Бросил гайку, проверил палкой – можно сделать шаг.

«Ржавая паутина» появлялась после выброса, то ли самозарождалась, то ли ее производила какая-то тварь. По окрестностям паутину разносил ветер, и она заплетала все вокруг, причем растениям аномалия не вредила и была опасна только для живых организмов – как для людей, так и для мутантов.

А ведь это мысль! Лаки улыбнулся, достал целлофановый пакет из рюкзака, отрезал чуток веревки и подобрал с земли ровную веточку с полметра длиной. Он осторожно приблизился к паутине и намотал немного на конец ветки, проверил, чтобы на другие части палки не попало, замотал пакетом, завязал веревкой и засунул в рюкзак. Если вдруг нападут норушники, кенги или еще какая тварь, достаточно развязать пакет.

Вскоре черепашья скорость начала раздражать, потому что сегодня пошел третий день из пяти отмеренных, и надо бы поторопиться. Песочные часы Юлиной жизни опустели наполовину, Лаки почти воочию видел вытекающую струйку песчинок.

Его терпение вскоре вознаградилось невысоким мшистым холмом, откуда открывался вид на чахлую сосновую рощу, то тут, то там поблескивала вода, тростник рос не сплошняком, а пучками. За кочковатым, будто жабья кожа, болотом чернел лес, над которым зависло ленивое рассветное солнце.

Карта на ПДА говорила, что это изначальная цель похода Лаки, и переправляться нужно именно здесь. Вот только как? Надеяться, что можно обойти топь? А если нельзя?

Опять дурное в голову лезет! Посох в руки – и вперед! Лаки так устремился к болоту, что едва не вступил в изумрудную лужицу «растворителя», выругался, обогнул аномалию по широкой дуге и сбавил темп. Спустился с холма, ткнул палкой замшелую кочку – она даже не прогнулась, значит, можно идти. Лаки ступил на нее, огляделся, прислушался: трещал тростник, колышимый порывами ветерка, по наливающемуся синевой небу стая журавлей с жалобным клекотом летела к югу. Сосны здесь, в начале болота, были низкорослые, с покрученными стволами, своей противоестественной формой они напоминали бонсай. Ничего не скажешь, неприятная местность! Единственное, что радовало, – ни намека на упыря или другого мутанта. Лаки потрогал палкой мох под кочкой, тот провалился, и выступила бурая вода.

Что у нас с другой стороны? Мох даже не пружинил, значит, под ним – земля. Лаки поставил ногу на следующую кочку, перенес на нее вес – нормально. Метров десять он шел прямо, но путь ему преградила топь, пришлось возвращаться к кочке, откуда гнилым зубом торчал трухлявый пень. Лаки вылез на возвышенность, перевел дыхание, огляделся: ни мутантов, ни аномалий, и это хорошо. Теперь неплохо бы добраться до во-он того островка с березовой рощей – раз есть деревья, значит, там твердая почва.

Попасть туда получилось не по прямой, а по широкой дуге. В окружении берез Лаки почувствовал себя в компании верных друзей, посмотрел на восток: болоту конца и края не видно, а в ПДА отмечено, что оно в ширину не больше километра. И чему верить: своим глазам или карте? Или там дальше – просто мох и кое-где лужи, а топи нет?

Лаки обнял березу, погладил ее и поцеловал ствол:

– Хорошо с вами, милые, но мне пора. Коли назавтра не вернусь, не ждите меня!

И снова предательские кочки, половина из которых проваливалась, стоило ткнуть щупом. И ведь нельзя сосредоточиться на болоте, приходится вертеть головой по сторонам, пытаться отследить мутантов. Пока везло, и упырей не было в их излюбленном месте обитания. Интересно, почему?

Что может выгнать упыря из болота? Правильно: радиация, какая-нибудь мощная аномалия или более сильный хищник. Кто питается упырями? В принципе, любые стайные мутанты, если сильно оголодают, но сейчас еды полно, и они не станут нападать на столь опасного противника, значит, зверь исключен. Лаки достал ПДА, отслеживающий радиационный фон – тот был в пределах нормы. Остается единственное предположение: вода здесь отравлена настолько, что убивает даже упырей, значит, лучше в нее не влезать.

Удовлетворившись догадкой, Лаки спустился с пригорка и зашагал дальше. Аномалии искать тут было чертовски неудобно, и Лаки бросал гайки только в подозрительные места, потому что они через раз тонули, и их количество стремительно уменьшалось. Когда он протянул посох к кочке, на которую собрался наступить, заметил едва различимое мерцание и прыгнул в сторону. Палку вырвало из его рук, раскрутило и швырнуло оземь. Лаки лежал на боку и видел, как гравитационная аномалия набирает силу, наливается лиловым сиянием, сиреневые вихри кружатся в одну сторону, синие – в другую, чахлый рогоз пригибает к земле, затем вырывает вместе с мхом и начинает вертеть. Скорость так высока, что уже не различить деталей, впереди пульсирует коричневый кокон, то сжимаясь, то расширяясь, словно горло неведомого монстра, заглатывающего добычу. Вращение останавливается в одно мгновенье – куски земли, мох, трава, корни зависают в воздухе, а потом будто невидимый кулак с чмоканьем впечатывает их в землю.

Лаки обдало тухлой, предположительно ядовитой, водой, он выругался и принялся вытирать лицо. Умылся из фляги, посмотрел в черный экран ПДА как в зеркало, но на щеке и лбу, куда попала болотная жижа, не было ни ожогов, ни покраснений.

Лаки поднялся, поправил растянувшиеся лямки рюкзака, поднял посох, поблагодарил мироздание, что тот не сломался, посмотрел на воронку, оставленную аномалией – вмятина наполнялась бурой водой, на поверхности которой надувались и лопались пузыри размером с голову младенца.

Расположение аномалий непредсказуемо. Можно идти два километра и не встретить ни одной, а можно на пятидесяти метрах разрядить штук пять. Конгломерат аномалий – явление редкое, рождающее очень ценные арты.

На очередной поляне Лаки осмотрелся и, наконец, увидел край болота, густо заросший рогозом. Половина пути пройдена, и это вселяет надежду на положительный исход авантюры!

Солнце медленно поднималось в зенит и слепило глаза. Лаки щурился и бранился. Движения он довел до автоматизма: бросить гайку, стараясь попасть в кочку, ткнуть палкой в мох, и если не выступила вода – сделать шаг, поднять гайку, и так раз за разом. Несколько раз Лаки видел лягушек. Если они есть, значит, вода не отравленная.