Олиндия Листвянник, стоя у окна отведенных ей апартаментов, внимательно разглядывала открывшуюся картину. Девушка даже распахнуластворки и, игнорируя ветер, растрепавший тщательно уложенную прическу, высунулась наружу, осматривая стены и пытаясь разглядеть соседние окна. Судя по довольной улыбке, погода ей чем-то нравилась.

— Ну, долго еще? — совершенно неожиданно прозвучал в пустой комнате мужской голос. — Мне уже надоело тут торчать! К тому же есть охота. Ты-то, поди, уж не постеснялась налопаться всяких деликатесов.

Рыжеволосая полуэльфа отпрянула от окна, но испуганной не выглядела. Она аккуратно прикрыла створки и отозвалась:

— Не ворчи, Корик. Имей терпение. Тебе лишь бы пузо набить. Нам такой шанс выпал. Не хватало из-за твоей торопливости все профукать.

— Хорошо тебе говорить, сытой! А я жрать хочу, да и душно в этих тряпках, — продолжал ворчать невидимый Корик.

Тряхнув растрепанными волосами, Олиндия подошла к шкафу и, раскрыв резные дверцы, взяла в руки кристалл на цепочке. Аккуратно в нужном порядке касаясь тоненьким серебристым колечком на мизинце правой руки граней камня, отчего те, вспыхивая, начали переливаться золотисто-синими огоньками, она недовольно смотрела на себя в зеркало, висящее на внутренней стороне створки. Оно отразило, как в рыжих волосах то тут, то там замелькали серебристые прядки. В уголках глаз паучьими лапками разошлись морщинки, около губ залегли складки, опустив краешки рта, а яркие изумрудные глаза подвыцвели, поменяв цвет на тусклый бутылочно-зеленый. Теперь Олиндия выглядела прилично пожившей дамой, а не молодой девушкой.

Сзади по юбке платья пробежала линией искра, как будто разрезая подол от талии до низа. Образовавшиеся части разошлись как занавес в театре, открывая странную конструкцию. Вместо нижней половины тела под подолом было установлено вращающееся во все стороны и ездящее немного вверх-вниз по сложным полозьям кресло. Все это сооружение стояло на конечностях, от колена выглядевших на удивление натурально, словно обычные женские ноги в туфельках. Видимо, механизм был сделан так, чтобы очень правдоподобно имитировать движение и возможность с удобством садиться. Из кресла вылез маленький худой человечек с непропорционально большой головой. Крупные чуть заостренные ушки напоминали эльфийские, но мужчина принадлежал к совсем другой расе. Малочисленная, довольно скрытная раса фенмуков предпочитала маскироваться под другие и проживать в больших городах. Фенмуков все расы не любили, поскольку это были патологические воришки и шпионы, жадноватые и наглые. Самые приличные представители подвизались в качестве актеров в разных театрах, поскольку умение притворяться и перевоплощаться было у них в крови.

Повертев головой во все стороны и разочарованно отметив, что в прекрасно обставленных апартаментах еды не наблюдается, он пробурчал:

— Не могла потребовать хоть чаю в комнаты?! — И принялся расшнуровывать замершей даме корсет.

— Да щас! Тут же слуги нежить. Думаешь, они много соображают? А дворецкий такой тощий сухарь, что, наверное, ест через раз, и мрачный — жуть! — недовольно ответила на претензии выбирающаяся из корсета представительница той же расы, ловко спрыгивая на пол из верхней части конструкции.

Рядом со шкафом осталось стоять вскрытое платье с торчащими из рукавов руками и виднеющимися снизу ногами.

Парочка жуликов затолкала сооружение в шкаф, а лже-Олиндия, опять коснувшись кольцом кристалла на золотой цепочке, придала ему вид висящего обычного платья.

— Знаешь, Хефа, — снова завел свою тему голодающий, — неплохо бы выяснить, где тут кухня, и запастись провиантом.

Женщина, шедшая к окну, резко развернулась и, подбоченившись, накинулась на него с упреками:

— Дурак! Мы не для того в этот дом попали. У этих аристократов добра не на одну безбедную жизнь хватит. А ты не забыл, что это дом некроманта? — Она ткнула пальцем в направлении выхода. — Ты и правда хочешь побродить по дому ночью?

Корик побледнел, покосившись на дверь, и замотал головой.

— Зачем мы тогда сюда вообще проникли? Раз и пошариться нигде нельзя, а возможно, и небезопасно!

Хефа снова развернулась к окну, объясняя:

— Этих дурынд, что некроманту в жены метят, в соседних комнатах поселили, там пока можно осмотреться. — Она открыла окно. — И возможно, рядом есть парочка пустующих комнат для гостей. А там, — Хефа обвела рукой доставшееся им помещение, — как и тут, полно миленьких и недешевых безделушек. У хозяйки хороший вкус и бездонный кошелек, — хихикнула она, забираясь на подоконник.

Корик полез за ней следом, надеясь про себя, что хоть у какой-нибудь из девиц найдется в комнате что пожевать.

Ловким и гибким фенмукам не составило никакого труда вылезти на межэтажный карниз и, цепляясь за шероховатости стены, быстро перебраться на балкончик у ближайшего окна.

Комната, которую жулики облюбовали для своей первой вылазки, к несчастью, принадлежала не кому иному, как Карпу Поликарпычу. Карась, рассчитывая на то, что идея с запиской сработает, ожидал приглашенную даму.

— Ну и где она, спрашивается? — Рыбех окинул взглядом сервированный стол. — Я тут, понимаешь, старался, свечи, цветы в вазе, даже вино из кухни вытребовал, а она? — Он недовольно посмотрел на дверь. — Зачем Генриху такая непунктуальная жена? А может, она вообще читать не умеет? — задумался он. — Хотя она же училась!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Раздумья Поликарпыча прервал какой-то шум за окном.

— Это что там? — насторожился карась. — Ветер, наверное, — попробовал он успокоить себя, осторожно выглядывая из-за стоящей на столе вазы с фруктами и пытаясь разобрать за стеклом хоть что-нибудь.

Жулики на балкончике в это время заглядывали в окно, надеясь выяснить, есть ли кто в комнате. Поскольку Карп в своей тележке был скрыт сервированным столом, то они его не заметили.

— Давай, Корик, открывай. — Хефа, увидев на каминной полке дорогущие безделушки, оживилась. — Вон те фигурки возьмем.

— Хефа, там точно никого? А если тут кто-то из некромантов живет? Да и девицы, наверное, колданут так, что мало не покажется. — С сомнением разглядывая с виду пустую комнату, мужчина почти прижался к стеклу.

Карась, выглянув в этот момент, заметил, как за окном шевелится что-то темное, потом за стеклом зависло бледное пятно с горящими глазами, покрутилось и исчезло. Раздался скрежет, как будто чьи-то когти царапают снаружи камни стены. На самом деле жулики, достав инструменты, примерялись к раме. Но как известно, у страха глаза велики, а у Поликарпыча еще и воображение было богатое.