уверен, что любая мысль священна, их все надо ценить и относиться к ним с уважением, независимо от того, что они собой представляют, – обогащение души достигается лишь накопленным опытом. Этого невозможно достичь одними лишь медитациями. Очищение мыслей превратит вас в думающую машину, в биологический компьютер. Но мы предназначены для большего.

Хой Инь согласно кивала на все, что он говорил. Она просидела с нами всю учебную сессию и помогала Винг-Цит-Чонгу донести до меня основы. Ее отношение ко мне не изменилось; и сродственная связь показывала, что ее мысли так же холодны, как выражение лица. Но она проявляла такую безграничную преданность старику, что мне стало любопытно, что скрывается за их отношениями. Сначала я решил, что она может быть его родственницей – внучкой или племянницей, но затем понял, что это привязанность другого рода. Она называла себя его ученицей. Я бы скорее назвал ее послушницей.

– Вы тоже придерживаетесь этой веры? – спросил я.

Тревожные карие глаза целую секунду смотрели на меня, отыскивая какой-то подвох в вопросе.

– Конечно. Я научилась рационально управлять своими мыслями. Я принимаю себя такой, какая я есть, и благодарна за это. Я наслаждаюсь сущностью жизни.

«Почему же вы никогда не улыбаетесь?» – задался я вопросом.

– Хой Инь многого достигла за то время, что провела со мной, – сказал Винг-Цит-Чонг. – Но главным учеником и главным испытанием стал для меня Эден.

Я не удержался от удивленной усмешки.

– Вы учите Эден буддизму?

Представившаяся мне картина была абсолютно нелепой; оставалось только надеяться, что я все-таки научился удерживать полеты своей фантазии при себе.

– Нет. Я просто учу Эден мыслить. Именно поэтому я и живу здесь. Техническое покорение Юпитера не представляет для меня интереса, лишь вызывает чисто академическое восхищение достижениями инженерных групп ЮКЭК. А вот интеллектуальное взращивание биотопа я считаю достаточно важным, чтобы посвятить ему свои последние дни. Это мой завершающий труд. В две тысячи пятьдесят восьмом году я создал симбионты сродственной связи для компании «Сойана», и они успели заработать немало денег, продавая «сцепленных» сервиторов, пока ухудшившаяся социальная и религиозная ситуация на Земле практически не уничтожила рынок. По моему настоянию они вошли в состав консорциума ЮКЭК. Я доказал совету директоров «Сойаны», что после несложной модификации предполагаемой модели биотопа они смогут выйти на рынок здесь, на орбите Юпитера, где население более образованно и менее восприимчиво к общим предрассудкам. Я предвидел более эффективное использование сервиторов и поддержал проработку того, что сейчас мы называем нейронным слоем Эдена. А прежде подразумевалось, что биотоп будет снабжен лишь небольшими скоплениями нервных клеток, обеспечивающими его основные функции. Пенни Маокавиц и я объединили усилия по разработке структуры нейронного слоя. А потом, когда она направила свою энергию на оптимизацию проектов новых биотопов, я оказывал помощь в зарождении сознания Эдена.

– Вы хотите сказать, что он не был разумным с самого начала? – спросил я. – Разве столь мощное создание может существовать без самосознания?

Винг-Цит-Чонг ласково улыбнулся, глядя поверх озера.

– Сознание, дарованное человеку с самого рождения, часто просто не замечают. Ребенку требуется не один год, чтобы научиться реагировать на стимулы, а родителям приходится немало потрудиться, чтобы он начал разговаривать и следовать их примеру. А теперь представьте себе семя биотопа, его нейронный компонент на много порядков больше человеческого мозга. Хой Инь рассказывала вам, как гомогенное существо одновременно оперирует бесчисленными мыслительными подпрограммами. Так вот, все основные мыслительные подпрограммы составлены мной и запущены по мере развития семени. Я нахожусь здесь с самого начала, я помогал Эдену справиться с неизбежной растерянностью после пробуждения, присущей каждому живому существу, и сейчас при необходимости помогаю оптимизировать те или иные программы. В конце концов, я многого не смог предусмотреть заранее.

– Пенни Маокавиц была создателем моей физической структуры, – произнес Эден, – Винг-Цит-Чонг стал отцом моего разума. Я люблю их обоих.

Хой Инь пристально смотрела на меня, ожидая реакции.

– Ты способен любить? – спросил я Эден.

– Я уверен в этом.

– Любовь способно испытывать каждое живое существо, обладающее душой, – сказал Винг-Цит-Чонг. – И лишь наше неполноценное общество повинно в том, что не каждому дается шанс любить. Только проявление любви может пробудить ответное чувство. Это, как мне кажется, и есть фундаментальный закон даны, буддистской практики даяния. В чистом виде дана заключается в самопожертвовании, что позволяет полностью понять чаяния остальных. И этот акт трансформирует человека. Наивысшее состояние нирваны достигается только беззаветной любовью. К сожалению, лишь немногие способны на подобную щедрость.

– Мне кажется, вы правы.

Я почувствовал, что начинаю постепенно тонуть в не совсем доступных рассуждениях. В полицейском колледже Хэндона философия никогда не была основным предметом. Интересно, что сказал бы отец Кук, услышав, что у Эдена есть душа?

– Вы работали вместе с Пенни Маокавиц? – спросил я.

– Много лет, – подтвердил Винг-Цит-Чонг. – Как генетику ей не было равных. Неиссякаемый фонтан великолепных идей. Колоссальная энергия и целеустремленность. Учитывая наше прошлое культурное воспитание, мы не могли сойтись характерами, но, несмотря ни на что, многого достигли вместе. Один только Эден может служить тому доказательством. Я с нетерпением жду, что вырастет на ее могиле. А в моем возрасте нетерпение испытывают чрезвычайно редко. Только она могла такое устроить.

– Она во всем вам доверяла?

– Увы, нет. Наш союз не выходил за рамки профессионального интереса. Я сильно огорчился, узнав о несчастном случае с ней, и скорблю по поводу ее гибели. Оба эти происшествия можно понять только в свете возвышенной природы кармы – нашу сегодняшнюю жизнь определяют наши прошлые деяния.

– Вы хотите сказать, что она заслуживала этого? – удивился я.

– Вы неверно меня поняли, в принципах кармы нет никакой жестокости, это учение об ответственности за деяния. Ближайшая западная интерпретация – управление своей судьбой. Только мы сами определяем свое будущее. И любое будущее зависит от прошлого.

– Что посеешь, то и пожнешь, – пробормотал я.

– Опять-таки, это слишком буквальное, слишком западное толкование понятия предопределенности судьбы. Вы всецело принадлежите к физическому миру. А определяющие действия, согласно карме, это наши стремления.

– Понятно. – Я уже предвидел очередной приступ головной боли, если наш разговор затянется еще хоть немного. Итак, судьба, действие и противодействие. – Так вам неизвестно, кто мог желать ей зла?