Я, переодевшись и умывшись холодной водой, чтобы не видно было припухших глаз, ходила от кучки к кучке, стараясь не допустить конфликтов. Еще одной дуэли я бы не выдержала. Но, кажется, кровожадность гостей была удовлетворена, и никто больше особенно не нарывался на ссоры.

Менестрель оказался хорош. Красив, обаятелен и так сверкал синими глазами из-под длинной челки цвета пшеничной соломы, что девушки всех возрастов млели и беспрестанно улыбались.

- Хозяюшка, - поймал он мой взгляд и стрельнул белозубой улыбкой, когда я в очередной раз подошла, чтобы проследить, как идут дела, - вы снова нас покидаете? Вам не по вкусу мой голос?

Голос у менестреля был так же прекрасен, как и внешность. Глубокий, теплый баритон, которым он к тому же владел просто виртуозно, то проговаривая слова баллады на манер рэпа, то разукрашивая пение переливами и трелями, достойными оперной дивы.

- Почему же, - ответила я, - вы прекрасно поете. Мой жених был прав, когда говорил, что мне понравится ваше выступление. Но к сожалению мой долг хозяйки пира велит в очередной раз вас покинуть...

Я забыла про этот разговор буквально тут же, поглощенная своими заботами. Когда гости окончательно устали и разбрелись по выделенным комнатам, пошла спать и я. Кажется я заснула раньше, чем мама-Васка сняла с меня платье.

Среди ночи меня разбудил тихий, но настойчивый звук: кто-то тихо скребся в дверь. Не знаю, чем я думала, но возможно спросонья просто не сообразила где я и что происходит, но я встала и, накинув теплый халат, в замке было прохладно, открыла дверь в свои покои.

- Госпожа баронесса, Мария Львовна, - жарко зашептал, хватая за руки обескураженную меня, наглый менестрель, - вы поразили меня в самое сердце... Я не могу спать, не могу есть-пить, все время думаю только о вас. Позвольте провести эту ночь с вами, чтобы потом я хранил эти воспоминания, как самые дорогие каменья...

- Что вы себе позволяете? - попятилась, мгновенно понимая, мои детские покои в отдельном крыле замка, кричи сколько угодно, никто не услышит, никто не придет... а если придет... я никогда не отмоюсь, никогда не докажу, что он вошел в мои покои не по моей воле...

- Маруся, - добавил соблазнительные нотки в голос певец, - ты прекрасна... все эти мужчины вокруг вас просто идиоты... они видят только то, что на поверхности, но не способны оценить глубину и красоту вашей души.

Он резко дернул меня на себя, и я просто влетела в его объятия... Черт возьми, кажется, если я ничего не предприму, то... ничем хорошим это не закончится.

- Маруся-я... - шепот становился все ниже, кажется он принял мою растерянность за согласие. Менестрель склонился надо мной, явно собираясь поцеловать. И тут я отмерла... И от души саданула коленом в пах. А когда насильник согнулся, добила, резким ударом согнутой в локте рукой в спину на уровне сердца. Менестрель, хватая ртом воздух, рухнул мне под ноги, а я, перепрыгнув через него, как козочка, выбежала из покоев.

Поднимать людей криками было нельзя. Даже в наше время находятся личности, которые обвиняют в насилие жертву, а не насильника. Мол, сучка не хочет, кобель не вскочит... или сама дура виновата, нечего было короткую юбку надевать... а что говорить про глубокую старину, в которой я теперь жила. Не знаю, может быть в этом мире и были другие порядке, но проверять это на своем опыте мне не хотелось. Поэтому тихо, чтобы никто не слышал, я прокралась в кабинет. Там весь день топили камин, а значит тепло еще не успело выветриться. И можно провести ночь на деревянном диванчике. И там совершенно точно никто и не догадается меня искать.

Так и вышло. Вдоволь наплакавшись от пережитого ужаса, я, свернувшись клубочком на твердой поверхности, заснула уже под утро, когда зашаркали по коридорам шаги пробудившихся слуг. Стало как-то спокойнее что ли. Вроде как я не одна.

- Мария Львовна, - разбудил меня голос жениха, - что вы здесь делаете?!

Слезы навернулись на глаза сами. Я снова расплакалась, жалуясь жениху на ночное происшествие. Чем дольше я говорила, тем больше мрачнел жених. Кажется, менестрелю не поздоровится.

- Мария Львовна, - заговорил он, когда я закончила рассказ, - вы правильно сделали, что не стали поднимать шум. Это погубило бы вашу репутацию. И простите меня, это мой недосмотр, и моя вина. Я должен был подумать о подобном шаге. Я сегодня же прикажу перевести вас в покои рядом с моими, чтобы самому следить за вашей безопасностью.

Еще вчера бы стала возмущаться, но сегодня радостно закивала, соглашаясь, что защита мне необходима.

От нервных переживаний меня снова трясло, как в лихорадке. Мне совершенно нельзя нервничать. Я с трудом, с поддержкой раненного и привычно замолчавшего жениха, доползла до своих покоев, где бегала всполошившаяся и проспавшая все на свете мама-Васка.

Через полчаса я лежала в постели напившись успокоительного отвара, и думала о том, что произошло за эти короткие сутки. О том, как все изменилось.

Мой жених оказался не такой уж сволочью, как мне казалось раньше. Более того, оказалось, что я перестала воспринимать его врагом... привыкла к нему... начала искренне переживать за него... и, хотя меня до сих пор трясет, как вспомню, что за свободу должна отдать ему половину своего состояния, он уже не кажется вселенским злом.

Молчаливый? да. Чересчур сдержанный? Тоже да. Холодный и бесчувственный? Три раза да. Но не злой, не подлый и не такая уж сволочь, как кажется на первый взгляд.

Может быть папенька и все остальные правы, не так уж и плох этот мужчина в качестве мужа. Нет, любви у меня к нему нет. Но я пока еще никого в своей жизни... в двух своих жизнях не любила так, чтобы потерять голову. Может быть я просто не способна к таким чувствам?

А мой жених с чисто практической точки зрения, весьма подходящий кандидат в мужья... хотя бы потому, что отлично справляется с ролью хозяина поместья и не ограничивает мою свободу... Ведь мог бы он, к примеру, договориться с падре, чтобы тот не беспокоился о моей дееспособности, и отдать церкви такое пожертвование, чтобы оно перекрыло обещанную десятину? Запереть меня в детской половине и не позволять ничего больше, чем гулять в саду и сходить с ума от скуки? Мог. И тогда никакой шантаж бы не помог, никакой откуп половиной моего состояния. У меня просто не было бы ни единого шанса.

Да, падре говорил о том, что жених пообещал моему папеньке нанять учителей для того, чтобы я смогла доказать свою дееспособность. Но я прямо сейчас, сходу, могу предложить несколько вариантов исключительно формального исполнения обещания.

Я уже засыпала, когда вдруг вспомнила, что на днях мне привезли две бочки оливкового масла. И на сегодня я велела освободить один котел, чтобы начать варить кастильское мыло... и, хотя технологическая карта была готова, и мои работники выучили теорию производства этого сорта наизусть, в первый раз я хотела сама проконтролировать процесс.

Пришлось через силу вставать, одеваться и идти в мыловарню. А там меня ждал неприятный сюрприз...