― Если они умрут, до конца жизни не прощу себя. А пока уверенно могу сказать только одно ― с этого дня у Дасти Роджа не будет напарников. Я один должен разобраться с этим чудовищем, чтобы больше никто не пострадал. И, в первую очередь, надо как можно больше узнать о том, с кого всё началось ― Бене Дарси…

Углубившись в свои мысли, даже не заметил, как послушные лошади двинулись вперёд:

― Что же о нём известно? Только то, что что он был моим первым напарником с явно выдуманной биографией. Молодой, жизнерадостный, примерный служака и хороший друг… Кем же и каким на самом деле был человек, взявший на себя вину за убийства и сказавший, умирая:

― Дальше придётся тебе одному, Родж… Ты должен завершить…

Вытер рукавом пот со лба:

― Господи, сколько раз повторял эту фразу, пытаясь понять ― что он имел ввиду? И постоянно убеждая себя ― ни я, ни Дарси не могли сделать ничего ужасного. Хотя совершенно не помню ни себя прежнего, ни, тем более, Бена. А вдруг ― могли? ― эта мысль меня так разозлила, что, натянув вожжи, я остановил неторопливое движение коляски, спрятав лицо в ладони.

Тихий смех непривычно коротко стриженного возницы наверняка показался спешащим мимо прохожим ненормальным и подозрительным, поневоле заставив их ускорить шаг, но я даже не заметил этого. Потому что вдруг кое-что понял:

― Почему, ты, Дасти, раньше не подумал о таком простом решении, вместо того чтобы раз за разом примерять на себя и напарника роль убийцы? Вы с Дарси ― «чужаки», два сыщика, посланные с той стороны, чтобы прекратить этот кошмар… И когда один гибнет, второй должен продолжить работу, вернув «нарушителей спокойствия» домой.

Щёлкнул кнутом, направляя лошадей к дому:

― Хотя, зачем Бен взял на себя чужую вину ― непонятно… разве что воспользовался моментом, чтобы закрыть расследование здесь, облегчив мне работу по поиску преступников из другого мира. Ведь никто не должен узнать о существовании перехода для «чужаков»…

Коляска остановилась, и я передал вожжи конюшему, обрадованно спеша к себе, на какое-то время даже забыв, что Юджин сейчас в опасности. Но стоило только зайти в пропахший дымом коридор, как воспоминания о постигшем его несчастье вернулись, и совесть с новой силой обрушилась с упрёками на «глупого, бесполезного напарника»…

Постоял немного в комнате, беспомощно уронив руки, вспоминая, как ещё совсем недавно мы с Юджином обсуждали здесь расследование, смакуя сладкое молоко из старых чашек. И, слушая его весёлые «непридуманные истории», я посмеивался, удивляясь бесконечной фантазии юного болтуна. А теперь по моей вине он лежал беспомощный и молчаливый, ожидая страшного приговора злой судьбы…

Тряхнул головой, прогоняя тяжёлые мысли, и быстро пошёл в соседнюю комнату ― раньше там жил Бен. Кажется, она до сих пор пустовала, что давало шанс найти какие-нибудь зацепки. Хотя, судя по всему, Дарси хорошо умел скрывать секреты…

Комендант дома, отставной капитан Пурш, важный, словно премьер-министр, обладатель весьма солидной фигуры ― то есть, с трудом пролезавший в двери, догнал меня, огорошив неожиданным:

― Наконец-то я застал Вас, господин Родж… Тут такое дело ― в комнате Дарси скоро появятся новые жильцы. Мои люди уже привели всё в порядок, но остались несколько безделушек… Бен как-то попросил, если вдруг с ним что случится, отдать их его лучшему другу, то есть, Вам, Дасти. Простите, что не сделал этого сразу.

Он протянул перевязанный бечёвкой пакет, и с чувством исполненного долга, переваливаясь на коротких ногах, исчез в глубине коридора как перегруженная баржа среди волн бурного моря. Пришлось вернуться в комнату, и, покрывшись мурашками от волнения, вытряхнуть содержимое пакета на кровать.

Что я рассчитывал там увидеть? Инструкции, как вести себя в непредвиденной ситуации, или дружеское прощание? Сам не знаю, но старая стёганая жилетка с множеством карманов, небольшая, обтянутая непривычно шершавой кожей тетрадь и плохо выструганная, явно самодельная фигурка держащихся за руки большеголовых уродов на подставке меня несколько озадачили:

― Ну, Дарси, шутник… Хотя жилетка необычного кроя, но довольно тёплая и зимой вполне сгодится. Тетрадь с потрясающе гладкими, совершенно чистыми листами… Может, ты хотел, чтобы друг записывал туда свои наблюдения? А эти фигурки, ― я поднёс их к глазам и, повертев в руках, прочитал на обороте подставки:

― Друзья навсегда…

Не сдержавшись, застонал: вспомнилась полка в его комнате, уставленная умело вырезанными фигурками людей и животных. На мой восхищённый вопрос, чьи это работы, Бен покраснел, смущённо бормоча:

― Балуюсь, с детства нравились деревянные игрушки…

Видимо, он собирался сделать подарок другу, но не успел закончить. Эти смешные уродцы ― мы с ним…

― Ох, Бен, за что мне это? Неужели я обречён терять всех, кого люблю?

Сам не знаю зачем, погладил жилетку, удивляясь такому количеству карманов и, нащупав в одном из них небольшое уплотнение, сделал вид, что в этом нет ничего странного. Встал с кровати, уже собираясь выйти, но, не выдержав, вернулся. Карман оказался ложным, однако, не колеблясь, я осторожно распорол ножом шов, достав небольшой плотный лист бумаги…

Это была цветная картинка, покрытая необычным лаком ― наверняка, вещь с той стороны. Замирая, разглядывал то, что напарник прятал у самого сердца ― двое смеющихся, совсем ещё юных ребят смотрели на меня, словно спрашивая:

― Неужели не узнаёшь?

Кивнул им:

― Это же ты, Бен Дарси ― наверное, ещё школяр… Длинные каштановые, словно не причёсанные волосы разбросаны по плечам. Странная свободная одежда из вытертой голубой ткани, улыбка до ушей. Какие-то необычные барабаны… хм, а вот и палочки в руках. Так значит ты, мой друг, увлекался музыкой…

Я невольно засмеялся:

― Надо же, а этот, тоже длинноволосый парень рядом… чёрт, Дасти ― с взлохмаченной шевелюрой тебя так сразу и не узнать! Похоже, мы вместе давали представления ― ишь, как пальцы вцепились в странное подобие плоской лютни… Да, кажется, в этом нам не очень везло, раз я даже не мог позволить себе нормальную одежду ― у чёрной рубахи оторваны воротник и рукава, а уж рисунок на ней… Улыбающийся череп с розой