— Да, да, — торопливо подтвердила Елена, — князь приезжал из Владимира и останавливался у нас…

— Давно ли ты его видала, голубушка?

— Перед самой войной. — Елена была в отчаянии, но продолжала лгать.

— Что ж он? Все так же красив, статен? — Протасова сощурила слепые глаза, и Елене стало жутко.

— Ну не то чтобы… — нерешительно произнесла она, — годы берут свое…

— А тебе сколько лет, милочка? — поинтересовалась старуха.

— Шестнадцать…

— Всего шестнадцать? — улыбнулась Анна Степановна и тут же, нахмурившись, строго спросила: — А так бессовестно лгать в твои-то года где научилась? В институте благородных девиц или во французском пансионе?

— Я не лгу, — прошептала Елена, готовая провалиться сквозь землю.

— Князь Платон скончался пятнадцать лет назад, — огорошила ее старуха, — и ты вряд ли могла оценить его красоту. Он никогда не бывал губернатором во Владимире, после Казани был направлен в Вятку. А во Владимире до войны губернаторствовал князь Долгоруков, известный поэт. Стыдно не знать этого, дорогая. Хотя бы изредка заглядывай в адрес-календарь. — Протасова еще выше задрала подбородок, празднуя победу. Глаза ее при этом оставались мутными, безжизненными, как у мертвой.

— Очевидно, я перепутала вашего знакомого с каким-то другим Мещерским, — попыталась оправдаться девушка.

— Не мудрено, — хитро улыбнулась старуха. — Мещерских в России хоть пруд пруди… Так зачем ты ко мне пожаловала?

Елена поняла, что бывшая фрейлина проверяла ее с того момента, когда спросила, у кого она остановилась. Теперь, уличив гостью во лжи, Протасова не поверит ни единому ее слову. И все-таки юная графиня поведала свою историю. «Надо использовать эту возможность, — решила она. — Может быть, мне удастся растопить лед?» Вскоре девушка убедилась в тщетности своих усилий. Не дослушав рассказа до конца, Протасова вдруг возмущенно произнесла, по-куриному вертя головой на тощей шее:

— Ну и дура же ты, милочка! Таких дур еще поискать надо. Приняла бы предложение дядюшки, горя бы не знала. И кто же нынче выходит замуж по любви?

Произнеся отповедь, старуха с трудом поднялась с кресел и позвонила в колокольчик. Тотчас же прибежали тощий долговязый слуга в засаленной ливрее и горничная девка с заспанным плоским лицом и растрепанными волосами. Зная о недуге барыни, они держались до неприличия развязно. Девка зевала, почесывая поясницу, и без стеснения разглядывала поношенное платье гостьи. Лакей с фамильярными ужимками взял бывшую фрейлину под локоток.

— Отведи меня в спальню, Анисим, — слабым голосом приказала ему Анна Степановна, — хочу немного вздремнуть. А ты, Фекла, — обратилась она к девке, — проводи гостью…

— Как же мне быть? — в отчаянии спросила Елена. — Неужели вы не согласитесь помочь? Софи говорила, что…

— Как я тебе помогу, голубушка, — желчно перебила та, — коль ты сама упустила единственную возможность спасения! Если дядюшка не признал в тебе племянницы, а объявил всей Москве, что ты авантюристка, значит, так тому и быть! Ведь он твой самый близкий родственник, кому и знать такие вещи, как не ему…

Лакей повел Протасову к двери, Елена неотступно следовала за ней.

— Но ведь это несправедливо! — ломала руки она. — И потом, ваша внучка Софи Ростопчина признала во мне свою лучшую подругу! Она готова поручиться…

— Да в чем она может поручиться? — снова перебила ее старуха. — Софи еще совсем ребенок…

— Но я ведь не прошу у вас ничего, кроме протекции! — У Елены кружилась голова от волнения. — Вы могли бы представить меня вдовствующей императрице, и тогда бы…

— Я? Тебя? Государыне Марии Федоровне? — возмутилась Протасова. Ее губы искривились от гнева. — Что за бред ты несешь, милочка?! Чтобы я, кавалерственная статс-дама без единого пятна на репутации, поставляла ко двору авантюристок?!

— Вы злая, отвратительная старуха! — вне себя воскликнула девушка. — И слепота — это Божья кара за ваше бессердечие!

Никто никогда не осмеливался так оскорблять кавалерственную статс-даму, и в первую секунду та даже утратила дар речи от изумления. Обретя его вновь, старуха завопила истошным голосом:

— Фекла, хватай мерзавку! Анисим, вяжи ей руки! Бросьте ее в погреб, крысам, крысам!

Служанка бросилась было к Елене, но юная графиня, чьи силы утроились от негодования, отшвырнула от себя раскормленную девку с такой силой, что та, заскользив по паркету, врезалась всем корпусом в старинный поставец. Поставец пошатнулся, его неплотно прикрытые дверцы распахнулись, и с покосившихся полок на пол посыпался саксонский фарфоровый сервиз на двести персон, некогда подаренный фрейлине самой Екатериной. Музыкальный звон бьющегося фарфора перекрывался дикими криками Феклы, живо представившей себе, какое наказание последует за подобную неловкость.

Анна Степановна, сослепу решив, что кричит истязуемая слугами Елена, злорадно приговаривала:

— Так ей и надо, мошеннице! Тумаков, тумаков не жалейте! Надолго запомнит, как порядочных людей обманывать!

Выбежав из дома Протасовой на просторную Гороховую улицу, Елена судорожно огляделась по сторонам и, заметив неподалеку извозчика, дремавшего на козлах дряхлой кареты, бросилась к нему.

— На Васильевский, скорее! — крикнула она.

Тот назвал цену, ударил лошадь кнутом, и они тронулись с места. Юная графиня всю дорогу до Дворцового моста тревожно смотрела в забрызганное грязью окошко, ожидая погони. Ничего подозрительного она не заметила и, когда карета въехала на мост, откинулась на спинку сиденья. «Старая ведьма!» — твердила она про себя. Горло сжимали судороги отчаяния. Люди ее круга не желали иметь с ней дела!

Подъезжая к табачной лавке Зинаиды, Елена увидела на тротуаре знакомую фигуру и велела извозчику остановиться.

— Афанасий! — окликнула она раскольника и бросилась к нему.

— Что-то случилось? — сразу догадался он.

— Нет у меня теперь опоры, кроме тебя… — прошептала Елена. Ноги ее не держали. Афанасий бросил свой узел, подхватил девушку на руки и понес в дом сестры.

Слуга Протасовой Анисим, проделавший весь путь от Гороховой на задке извозчичьей кареты, с неудовольствием наблюдал эту сцену. Бросившись в погоню, он еще в доме сбросил ливрею, чтобы не привлекать внимания, и теперь, оставшись в рубахе, изрядно озяб. Разумеется, своим здоровьем он рисковал не даром. Анисим был малый предприимчивый, из всего умел извлечь доход. Например, пользуясь тем, что барыня сделалась весьма забывчивой, он получал два жалованья в месяц, убеждая Протасову, что в положенный день она ничего ему не платила. «Мог бы получать и втрое, — хвастал он в людской, — да надо же честь знать! Стыдно грабить старушку!» Выслеживая Елену, он также преследовал свою выгоду. Анисим хотел шантажировать девушку тем, что узнал ее адрес. Здоровенный детина, которому вдруг бросилась в объятия незнакомка, испортил ему всю игру. Такой богатырь мог искалечить лакея, просто задев его плечом. Не солоно хлебавши, слуга Протасовой поплелся обратно на Гороховую улицу.