Женщина медленно кивнула:

— Я, конечно, понимаю, все дело в воспитании. К нему нужно подходить тонко. Учить ребенка по всем правилам. А вот в физическом, умственном развитии все не предусмотришь, риск есть. В природе такой закон — от нормальных родителей дети нормальные.

— Риску бояться, так детей лучше вообще не иметь. У одной матери и то дети разные. Где уж здесь все предусмотреть, — Евдокия поджала губы.

Выражение лица незнакомки стало нетерпеливым и досадливым.

— Вы извините, может быть, я говорю вещи нетактичные. Но я и правда представления не имею, что такое дети.

Она растерянно посмотрела па Евдокию.

— Воспитать ребенка — не дерево вырастить, — наставительно произнесла та.

— Я думаю, мы с вами друг друга поняли. — Женщина улыбнулась. — Меня зовут Александрой Павловной.

— Меня Евдокией Семеновной нарекли. Вот и познакомились. А дивчина у меня что надо. Красавица, здоровая, молодая. Какой там недостатки! Одно слово — картинка. И отец у ребенка по всем статьям — видный, работящий.

Евдокия замолкла, спросив себя:

«Чегой-то я раскудахталась? Еще подумает, с рук хочу ребенка лишь бы кому сбыть. С достоинством надо речь вести, слов много не терять».

— В общем, если будет желание, приходите к нам в гости, посмотрите на нашу Таню.

— Удобны ли будут такие смотрины? А впрочем, что в этом особенного? Поговорим, присмотримся друг к другу. По доверию всегда лучше отношения строить.

— Запишите адресок. И моей Танюше интересно тоже, в чьи руки попадет ее ребенок.

Встретиться договорились в воскресенье.

Домой Евдокия отправилась довольная. Экий случай подвернулся — пристроить ребенка в хорошие руки.

Таня в халате лежала на диване, подложив руку под голову. Выражение лица у нее было недовольное, усталое. Она всем своим видом будто говорила: меня не задевайте, не трогайте.

«Чего скуксилась? Вот всегда такая. На работе не перетруждается, почему устает?»

Евдокия поставила сумку с картошкой и яйцами, что купила в магазине, на тумбочку, в кухне. Против обыкновения, не стала сразу разбирать покупки. Подошла к Тане, присела у нее в ногах, на краешке дивана, спросила участливо:

— Тебе не холодно? Может, плед дать? Нездоровится? Румянец твой совсем поблек.

— Никак не привыкну к городской жизни, устаю. И настроение что-то паршивое.

— А у меня новость, — сдерживая себя, по все же громко и торжественно произнесла Евдокия.

— Правда? — бесцветно спросила Таня.

— Малышку нашу можно в хорошие руки пристроить! — радостно выкрикнула Евдокия, пересела поближе к изголовью. Рассказывать начала спокойно, деловито:

— Я случайно познакомилась с этой женщиной. С первого взгляда поняла се. Добрая, любит чистоту, из интеллигентов.

Евдокия утаила, что па прогулку к дому ребенка ходила специально, а представила так, будто с Александрой Павловной познакомилась случайно, в магазине.

— Скажу тебе, она к жизни с пониманием относится. Ей ребеночка очень хочется. И воспитывать его будет не хуже, чем мать.

— Хм, так уж вы ее и поняли.

— Не фордыбачься. Ежели не веришь, что она из порядочных, узнаем доподлинно.

— Как? У соседей спросите? С работы характеристику потребуете?

Таня резко встала и пошла в ванную, плотно прикрыв за собой дверь. Евдокия вздохнула и направилась на кухню. Она так рассердилась на Таню!

«Для нее стараюсь. Поделом мне, старой, побежала вызнавать. Ее беды, пусть она их и расхлебывает. Вот молодые, нет чтобы поблагодарить… Может, я не так словами все обставила? Татьяна с капризами. Ведь она как-никак все же будущая мать. Может, ревнует своего ребенка? Чужая душа — потемки. Иль не верит, что хорошие люди», — думала Евдокия, чистя картошку.

Не хотелось ей, но снова завела об этом речь за ужином.

— Муж и жена, что ребеночком заинтересовались, в гости к нам придут в воскресенье.

Таня к окну отвернулась, сжав губы.

— Объясни мне, старой, чем ты недовольна? Придут люди, что здесь особенного? — вспыхнула Евдокия.

Татьяна резко встала, пошла к двери, не оборачиваясь, сказала:

— Интересный спектакль будет. Трогательное знакомство. Мне по этому случаю надо принарядиться, чтоб встретить гостей по всей форме.

— А ты не привередничай, в твоем положении это ни к чему! — ворчливо прикрикнула Евдокия.

Таня обернулась к ней и как-то тихо, покорно произнесла:

— А мне теперь все одно положение, хоть так, хоть эдак.

— Эх, гонору в вас, молодых, — покачала головой Евдокия.

В воскресенье Евдокия проснулась рано. За окном еще не рассвело, но темень рассеивалась. А на небе вовсю сияла луна каким-то необычным праздничным блеском.

«Полнолуние, — повернувшись к окну, сказала себе Евдокия. — Красиво как! Будто вымыли луну-голубушку, скоблили да натирали. Ишь как сверкает! — Почему-то это показалось Евдокии доброй приметой в сегодняшнем дне. — Ох, подниматься пора. Сейчас и в соседнем доме окна зажгутся. Перво-наперво нужно полы вымыть. Татьяна еще вчера их попритерла. Но и сегодня их освежить не мешает».

Покашливая, покряхтывая, она поднялась с кровати, посидела, глядя в окно. Медленно начала одеваться. Стараясь не очень шлепать тапками, пошла на кухню. Постояла возле плитки, задумавшись.

«Какие-никакие, а гости нагрянут. Встретить их нужно хорошо. Разносолов готовить не к чему, а то еще скажут, мол, специально задабривают. Но себя почему бы не показать?»

Евдокия стала месить тесто для пирожков. К тому времени, как Татьяна встала, запах печеного теста гулял по всей квартире, духмяный, настоявшийся. Таня вышла на кухню с веселой улыбкой.

— Такой запах у нас по праздникам бывает! — и смачно, по-детски причмокнула губами.

Евдокия обрадовалась ее хорошему настроению и засмеялась:

— Сейчас здоровьишко у меня пошатнулось, а то ох как я любила сама пироги готовить! Муженьку моему они так нравились! Я ему и с изюмом, и с картошкой, и с яблоками— разных наделаю. С таким удовольствием ел. И сынок тоже любит печеное. По ему больше с вареньем нравится.

Быстро позавтракали. Таня начала мыть посуду, тихонечко напевая мелодию, что звучала по радио. Поставив тарелку на сушилку, она пошла в комнату, села в кресло и стала листать старые журналы «Работница». Евдокия устроилась смотреть на диване телевизор.

Ровно в одиннадцать раздался звонок. Хозяйка, взглянув на Татьяну, заметила испуг в ее глазах. А может, показалось? Спеша к двери, Евдокия обеспокоенно спрашивала себя: они ли? У порога стояла и широко улыбалась Александра Павловна, держа как-то па отлете торт в руках. А за нею возвышался темноволосый, голубоглазый мужчина, чем-то очень похожий на жену.

«Какой свеженький, здоровый на вид! Сразу видно, непьющий. Красавец!» — определила Евдокия.

Пропуская гостей в комнату, шумно приговаривала:

— Хоть небогаты, а гостям рады, а добрым гостям — вдвойне. Милости просим.

— О, вы