Время, отведенное им, оказалось намного короче, чем она надеялась.

Тяжело вздохнув, Оливия вернулась в отель и нашла личную помощницу Бена. Заметив ее, Ребекка скривилась.

– Бен здесь?

– Мистер Чатсфилд, – сухо поправила ее женщина, – сейчас занят…

– Но он у себя?

Ребекка замешкалась, и, не дожидаясь ответа, Оливия прошла в кабинет.

А вот и виновник ее бед. Выглядит уставшим и невероятно соблазнительным. Его волосы, как всегда, немного растрепаны. Костюм помят, на подбородке появилась щетина. Но как он прекрасен! Оливия открыла рот, но оказалась не в состоянии произнести ни слова.

Бен хмуро взглянул на нее. Он не поздоровался, даже не улыбнулся. К Оливии вернулся дар речи.

– Послушай, я прошу тебя об одолжении.

– Об одолжении? Каком?

Никаких «Что угодно для тебя, Оливия» или «Как ты себя чувствуешь, Оливия, после того как я лишил тебя девственности?».

– Дело в твоей выходке, когда ты оттолкнул меня на глазах у репортеров, – резко ответила она.

– Я уже попросил прощения и объяснил причину своего поведения.

– Как бы там ни было, теперь мы имеем дело с последствиями, – бросила Оливия.

Бен раздраженно вздохнул, как будто нет ничего хуже, чем общение с ней.

«Всего сорок восемь часов назад, на кровати с лепестками роз, ты осыпал мое тело поцелуями…»

Она заморгала, пытаясь сдержать слезы.

– Что нам нужно сделать? – спросил он.

– Если тебе не сложно, – произнесла Оливия голосом полным сарказма, – составь мне компанию на благотворительном вечере, который состоится сегодня. Мы будем вести себя сдержанно. Просто проведем там пару часов и уйдем.

– Хорошо. – Бен снова уставился на монитор, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Когда Оливия ушла, Бен развернул кресло к стене.

Все прошло замечательно. Он заметил боль и обиду в глазах Оливии, но решил не обращать на это внимания. Возможно, он поступил трусливо, но это лучше, чем объяснять ей, почему он против даже короткой интрижки. Бен не мог доверять себе.

«Легко выкрутился, мерзавец», – твердил внутренний голос. Чувство вины пожирало Бена, и уверенность в том, что он принял правильное решение, стала пропадать.

Но разве можно сказать ей правду? При одной мысли об этом его внутренности сжимались от ужаса. Пусть Оливия считает его негодяем, бросившим ее, но она не должна знать, кем он на самом деле является… и на что способен.

– Мистер Чатсфилд…

Бен заставил себя улыбнуться:

– Да, Ребекка?

– Все… в порядке? Та дама… Харрингтон… вела себя… вызывающе.

– Я уладил проблему. – Слишком поздно Бен понял, что не должен так говорить о своей вроде как подруге. Покачав головой, он поднялся. – Мы обсуждали наши планы на вечер.

Ребекка выглядела удивленной. Бен явно не справлялся с ролью заботливого бойфренда.

Оливия посмотрела на свое отражение в зеркале и поморщилась. Бледно-золотое облегающее платье было последним подходящим для мероприятия нарядом в ее гардеробе. Внеплановый поход с Беном на вечеринку по случаю дня рождения звезды исчерпал ее ресурсы. Это платье она положила в чемодан на всякий случай и теперь не была уверена, что сделала правильный выбор. Наряд был простым, элегантным, однако не привлекающим внимания. Серебряный кулон не подходил по цвету, но Оливия никогда не снимала его.

Она прикоснулась к маленькому серебряному сердцу на цепочке и вспомнила слова матери, когда та дарила ей этот кулон: «Моя любовь к тебе никогда не закончится, Оливия, точно так же, как сомкнутые в бесконечность линии этого кулона. Она будет вечной».

Оливия закрыла глаза, печаль и чувство вины сжимали сердце.

Услышав стук в дверь, она открыла глаза и снова поморщилась, взглянув на свое отражение. Прибыл Бен. Она открыла ему дверь. На нем были черные брюки и белая рубашка, сам по себе костюм был скучен и прост, но конечно же на Бене он смотрелся великолепно. Как несправедливо, что этот мужчина прекрасен!

Бен кивнул в знак приветствия:

– Ты готова?

Никаких комплиментов по поводу ее внешности. Был ли он вообще когда-нибудь честен с ней? Или говорил что-то приятное только для того, чтобы затащить ее в постель?

– Да, я готова.

Оливия взяла сумочку и накидку и вышла из номера, даже не взглянув на него. Напряжение между ними усиливалось, но на этот раз – не чувственное напряжение. Воздух, казалось, раскалился. Бен стоял в кабине лифта с таким выражением лица, будто желал быть где угодно, но только не с ней.

– Тебе следует лучше играть свою роль, если ты хочешь, чтобы общественность поверила, что мы действительно встречаемся, – раздраженно заявила Оливия. – Ты выглядишь так, словно тебя на пытки ведут.

– Извини.

– За что ты извиняешься? – спросила она, когда они вышли из лифта, и кокетливо рассмеялась, поскольку в холле были люди.

– Оливия…

– За то, что сбежал от меня после того, как получил то, что хотел?

– Я не сбегал…

– Или, – продолжила Оливия, радостно улыбаясь, – за то, что избегал встреч со мной следующие сорок восемь часов?

– Я был занят…

– Или, может быть, за то, как повел себя, когда я пришла в твой кабинет сегодня днем? Как будто один мой вид тебе противен?

– Это не так.

– Неужели? – Они вышли из отеля, холодный ветер ударил им в лицо. – А мне показалось, что все было именно так. – Она подняла руку, останавливая такси.

Машина свернула к тротуару. Оливия забралась внутрь, Бен последовал за ней. Его бедро на мгновение коснулось ее, но он быстро отодвинулся, положив руки на колени.

– Извини, – начал он, как только машина тронулась с места, – за то, что я ушел, не дав тебе никаких объяснений. И за то, что не пришел поговорить позднее. И за то, как вел себя сегодня. В общем, я прошу прощения за это и за многое другое.

– За что еще, Бен? – прошептала она.

Он отвернулся к окну, и она испугалась, что не дождется ответа.

– За то, что я не тот мужчина, который тебе нужен, – с горечью произнес Бен.

– А какой мужчина мне нужен? – Ее горло болезненно сжалось.

– Я не могу… – Он вздохнул. – Не могу объяснить.

– Не можешь или не хочешь?

– И то и другое. – Когда он снова повернулся к ней, в его глазах были печаль и отчаяние. – Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня, Оливия. Не хочу, чтобы ты смотрела на меня с отвращением. Поэтому давай поставим точку в наших отношениях и сохраним приятные воспоминания о том, как хорошо нам было вместе.