– К счастью, я свободна от светского общения, налаживания связей и тому подобного.

– Я думал, тебе нравится.

– Мне никогда это не нравилось, но это необходимо. – Оливия улыбнулась. – Я всегда была готова на все, лишь бы добиться успеха в этом беспощадном бизнесе. – Она взглянула на Бена. – Даже притворяться, что у меня есть бойфренд.

– Что ж, если ты свободна, давай осмотрим достопримечательности. Я уже две недели в Берлине, но практически ничего не видел.

На лице Оливии расцвела улыбка.

– С удовольствием, – сказала она, и Бен почувствовал, как его губы расплываются в ответной улыбке.

Простая вещь – совместная прогулка… и все же он ощущал себя невероятно счастливым. Несмотря на то, что знал: это не будет длиться вечно.

Час спустя они прогуливались, взявшись за руки, по террасе дворца в Потсдаме. В феврале сады выглядели суровыми и пустыми, однако Оливия умудрялась и в них найти красоту.

Осмотрев дворец, они зашли в одно из многочисленных кафе, заказали кофе и наслаждались теплом. Такого чудесного беззаботного дня у Бена не было целую вечность.

Бен взглянул на Оливию. Она дула на кофе, пытаясь остудить его, волнистые волосы обрамляли ее прекрасное лицо.

– Я злился на Спенсера, – неожиданно сказал он, удивив не только Оливию, но и себя. – На моего старшего брата.

Ее глаза округлились. Она поставила чашку с кофе на стол и посмотрела на него с таким доверием, что сердце Бена сжалось.

– Расскажи мне, – тихо попросила она.

– Я уже говорил тебе, что был миротворцем в нашей семье, – начал Бен, пытаясь подобрать нужные слова. Откровение было внове для него, как и для Оливии. – Я старался сделать всех счастливыми. Пытался сгладить конфликты.

– Но не мог.

Он кивнул:

– Наша жизнь была ложью. Родители не ладили друг с другом, потому что у каждого были связи на стороне. И мой отец… мой отец недолюбливал Спенсера, потому что тот не был его сыном. Меня шокировала эта новость.

И его сердце было разбито.

– Тогда тебе было восемнадцать лет, не так ли? – уточнила Оливия.

– Отец рассказал мне об этом в очередном приступе гнева. К тому же он был пьян.

– Поэтому ты ушел?

– Это было импульсивное, рискованное решение, но я знал, что не могу остаться. Я никогда ничего не скрывал от Спенсера и понимал, что эта новость его сокрушит. Ведь он старался угодить нашему… моему отцу. Спенсер мечтал трудиться на благо отелей «Чатсфилд».

– И ты ушел, чтобы он ни о чем не узнал.

Бен кивнул, его горло болезненно сжалось. Оливия склонилась к нему, в ее глазах было столько сочувствия, что ему стало трудно говорить.

– Так почему же ты злишься на Спенсера, Бен?

– Потому что… потому что он не пришел за мной, не нашел меня. – Господи, как жалко это звучит – словно жалоба маленького плаксивого мальчика. – Он позволил мне уйти, как будто я ничего для него не значил. Возможно, так оно и было… А когда Спенсер пару недель назад явился в мой ресторан, то сказал, что уже пять лет знает о том, что он внебрачный ребенок. – Бен услышал в собственном голосе нескрываемую боль и закрыл глаза. – Но я так же сильно злюсь на себя – за то, что был глупцом, что поступил благородно… но мои старания оказались абсолютно бесполезными. За то, что пожертвовал собой ради семьи, а никому это не было нужно. И, – закончил он мрачно, – за то, что был слабаком, ноющим, что его никто не любит.

Вот он, момент истины. Он рассказал Оливии правду. Быть честным и откровенным было одновременно и приятно, и страшно. Бен чувствовал себя беззащитным. Он не жалел ни об одном своем слове… но ему хотелось бы, чтобы Оливия как-то ответила на его откровение.

«Я люблю тебя», – чуть было не сказала Оливия, но вовремя остановилась. Сердце требовало от нее признания в любви, но мысль о том, что Бен удивленно посмотрит на нее, а потом оттолкнет, заставила молодую женщину замолчать.

– Возможно, тебе стоит поговорить об этом со Спенсером, – предложила она.

– Наверное, ты права. – Бен несколько смущенно засмеялся. – Прости за то, что выплеснул на тебя всю эту грязь.

– Я рада, что ты поделился со мной. Мне нужно было это услышать. Я хочу понять тебя и узнать получше.

Это было совсем не то, что слова «я тебя люблю».

Но три важных слова давались Оливии с трудом, особенно когда они значили очень много. К тому же вряд ли Бен рассчитывает услышать их. Сейчас ей лучше держать язык за зубами. Так безопаснее.

На обратном пути Оливия старалась поддержать легкую и непринужденную беседу. Когда они оказались в отеле, его тут же окружили служащие со срочными делами, и Оливия поспешила к лифту.

После долгих и тяжелых раздумий о том, стоит ли ей говорить Бену о своей любви, Оливия поднялась наверх, в бассейн. Она надеялась, что плавание поможет ей разобраться в собственных мыслях, но, как оказалось, еще больше запуталась в ловушке разума и чувств.

Оливия любила Бена, но не была уверена в том, что он любит ее. Хочет ли он, чтобы между ними было что-то большее, чем простая интрижка? Ей было страшно спросить его об этом. Они знакомы чуть больше недели, напомнила она себе, выйдя из воды и сев на бортик бассейна. Это время было прекрасным, наполненным многогранными эмоциями и переживаниями. Влюбиться в человека после нескольких дней знакомства рискованно и по меньшей мере глупо. Но что она могла поделать с собой, если такой мужчина, как Бен, овладевал ею с необузданной страстью и трепетной нежностью, вытирал ее слезы и прижимал ее к себе? Он признавался ей в своей слабости и в своих ошибках.

Как она могла не влюбиться?

– Похоже, у нас вошло в привычку встречаться здесь.

Оливия обернулась, и ее сердце подпрыгнуло.

– Привет, – выдавила она.

– Привет. – Бен уверенно направился к ней. В плавках он выглядел так же прекрасно, как и в смокинге, даже еще соблазнительнее. Обнаженная грудь, рельефный пресс, мускулистые бедра и ноги.

Бен присел рядом с ней – как и в тот раз, когда папарацци удалось сделать сенсационные снимки.

Оливия ему улыбнулась, несмотря на то что ее сердце бешено забилось в ожидании того, что он скажет.

– Ты не боишься, что нас могут сфотографировать? Где-нибудь поблизости может засесть изобретательный репортер, жаждущий обличающих фотографий.

– Меня это не волнует. – Он наклонился и поцеловал ее.

Оливия приоткрыла губы, схватилась за его плечи. У нее закружилась голова от наслаждения, которое она испытывала в объятиях Бена. Возможно, у их истории может быть счастливый конец. Если она расскажет ему о своей любви.

Бен немного отстранился и посмотрел на нее: