– Нет.

– Она, как всегда, попросила меня присесть на кровать, но я отказалась. Я стояла в дверях ее комнаты, и мне не терпелось уйти. – Оливия судорожно вздохнула. – Мама сказала: «Ливви, я очень тебя люблю. Тебе известно об этом, не так ли?» Знаешь, что я ответила? – прошептала она, и Бен, не сказав ни слова, прижал ее к себе. – Ничего, – опустошенным голосом продолжила Оливия, закрыв глаза. – Я ничего ей не ответила. Я не ответила, что тоже ее люблю. Я просто ушла к себе, а когда на следующий день проснулась, мама уже покинула этот свет.

Бен крепко обнял ее, и Оливия, более не сдерживаясь, зарыдала, уткнувшись ему в плечо. Она не плакала с тех пор, как умерла ее мать.

Ей необходимо было выплакаться, выпустить всю боль наружу. Наконец-то.

Через некоторое время слезы утихли, но Оливия продолжала оставаться в объятиях Бена, прижавшись щекой к его плечу. Она чувствовала себя уставшей, словно пробежала марафон.

Бен убрал с ее лица влажный от пролитых слез локон.

– Я рад, что ты мне об этом рассказала, – тихо произнес он. – Повторяю, тебе было двенадцать лет, тебе было грустно и страшно, и твой поступок ни в коей мере не характеризует тебя как человека.

– Это была моя мать…

– Как думаешь, почему ты избегала ее?

– Потому что мне было ненавистно видеть маму в таком состоянии. Угасающей. Это пугало меня, ведь я знала, что скоро она меня оставит. Наверное, я таким образом пыталась притвориться, что ничего не происходит.

– Ты не считаешь, что такое поведение хотя бы отчасти можно понять? Если бы на твоем месте оказалась какая-то другая маленькая девочка, ты простила бы ее за это?

– Возможно, – призналась Оливия. – Но все воспринимаешь по-другому, если это происходит с тобой. Я не забыла лицо мамы, когда она сказала, что любит меня, а я не ответила. Я не могу ничего исправить, Бен, не могу ничего изменить или получить второй шанс. Именно такой меня запомнила мама. Я смотрела на нее с раздражением, когда она говорила, что любит меня.

Бен какое-то время молчал.

– Я уверен, что твоя мама понимала, что ты ее любишь, Оливия.

– Все равно исправить это невозможно, – прошептала она.

– Но ты можешь простить себя, – заверил ее он. – Цени хорошие воспоминания, которые у тебя остались о матери, и живи дальше. Вряд ли она хотела бы, чтобы ты всю жизнь провела с чувством вины и ни с кем не сблизилась. А именно этим ты и занималась, не так ли? Именно поэтому у тебя не было ни с кем серьезных отношений, поэтому ты оставалась девственницей.

– Я не доверяла себе, не могла подвести еще кого-то, – прошептала она. – И я все еще этого боюсь. Я не верю, что заслуживаю… – Ее голос сорвался.

– Ты достойна любви и счастья, и я не сомневаюсь, что твоя мать хотела бы этого для тебя.

Оливия закрыла глаза. Ей очень хотелось верить Бену. Он думает, что она имеет право на счастье и любовь… но не считает, что тоже имеет право на это.

Она тяжело вздохнула:

– А что насчет тебя, Бен? Один момент слабости не определяет характер человека. Личность формируется в течение многих лет.

– Я сегодня чуть не ударил человека!

– Он был мерзавцем, – отрезала Оливия. – И самое главное, ты не ударил его. Ты нашел в себе силы отпустить его. Знаешь, как это называется? Самоконтроль.

Он покачал головой:

– Ты не понимаешь…

– Тебе нужно простить самого себя за то, что ты испытываешь эту злость, какова бы ни была ее причина. И простить себя за то, что избил того моряка.

– Как это сделать? – спросил он. – Я много лет пытался, но у меня не получилось. Я устал.

– Если бы это было в моих силах, я помогла бы тебе. – Оливия соскользнула с дивана и встала перед ним на колени.

Она запустила пальцы в волосы Бена и приподняла его опущенную голову. Затем Оливия поцеловала его. В этом поцелуе не было страсти. Было только желание успокоить, подарить нежность и прощение. Бен схватил ее за плечи и стал целовать в ответ. Это был сладкий поцелуй. Нежность сменилась необходимостью в близости, но их ласки не были грубыми и нетерпеливыми. Ими двигало желание быть как можно ближе друг к другу, здесь и сейчас, Бен снял с Оливии платье, а она расстегнула пуговицы его рубашки. Аккуратно. Бережно. Бен уложил ее на ковер в гостиной и накрыл своим телом, затем уткнулся лицом в ее шею, а она обвила ногами талию мужчины и впустила его в себя. В свою душу.

После они лежали, прижавшись друг к другу, их тела были сплетены, их сердца бешено бились. Бен медленно отстранился и посмотрел на Оливию:

– Я?..

– Причинил мне боль? – закончила она за него. – Нет, конечно.

Он вздохнул и прижался лбом к ее лбу.

– Спасибо, – прошептал он.

Увидев в его глазах нежность, Оливия почувствовала, как ее сердце затрепетало. И весь мир в ту же секунду изменился. Она поняла, что любит этого мужчину. Этого восхитительного, нежного, агрессивного мужчину. Однако она не имела ни малейшего понятия о том, что чувствует он.

Когда Бен проснулся в номере Оливии, было уже светло. Воспоминания о прошлой ночи прошли у него перед глазами: откровенный, пропитанный застарелой болью разговор, изумительный секс. Потом он приготовил пасту, они долго болтали, смеялись, и им было хорошо и легко вместе. Он спросил, можно ли ему остаться, и улыбка, которая появилась на лице Оливии, была для него словно бальзам. Бен провел ночь, сжимая ее в объятиях. Он не мог припомнить, когда в последний раз так крепко спал.

Бен посмотрел на Оливию, лежавшую рядом с ним. Ее волосы разметались по подушке, длинные ресницы отбрасывали тени на щеки. Она выглядела прекрасно, как и всегда, но теперь он видел незащищенность в чертах ее лица.

Бен понимал, что его отношение к Оливии вышло за рамки короткой интрижки. Кроме этой, существовали и другие проблемы. Она – Харрингтон, а он из Чатсфилдов. Они живут на разных континентах, и оба отдают все силы карьере. К тому же Бен по-прежнему не решался доверять себе. В объятиях Оливии он ощущал покой, ее прикосновения дарили исцеление, но эмоции все еще кипели в нем.

Оливия пыталась выяснить, в чем причина его гнева, но он так и не признался, потому что стеснялся правды.

Но сейчас Бену было не до этого. Он хотел насладиться временем, которое отпущено ему и Оливии.

Улыбнувшись, он поцеловал ее в ключицу, она пошевелилась, ее ресницы затрепетали. И Бен спустился ниже, к ее груди. Она вздохнула и повернулась на спину.

– А вот это, – пробормотала Оливия с закрытыми глазами, закидывая ногу ему за бедро, – замечательный способ начать день…

Приняв душ и одевшись, они позавтракали в гостиной.

– У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? – спросил Бен.