Так горячо. Так сладко… И сердце в груди на разрыв, и низ живота в тугой узел… Все как в тех книгах. Один в один.

Маргарита ахнула, когда Джон подхватил ее и, не прерывая поцелуя, отнес на кровать. Они рухнули на постель, ослепленные страстью. Здравые мысли сгорели дотла, а угли желания, наоборот, пылали все ярче и ярче, угрожая превратить все вокруг в пепел. Рита запускала пальцы в густые темные волосы, царапала спину, прикусывала твердокаменное плечо и выгибалась дугой, требуя более смелых ласк. И Джон отзывался на ее безмолвные требования. Осыпая шею и ключицы поцелуями, он стянул с Риты ночную рубашку, а с себя сорвал Пашкин халат. Причем так, что пуговицы поотлетали и со стуком рассыпались по блоку. На миг в одурманенном страстью сознании всплыл давний разговор с месье Девьером. Что он там говорил о причиндалах?

Причиндал Джона находился в полной боевой готовности, хоть подобное и считалось невозможным.

Вот она – четвертая потребность!

Маргарита закрыла глаза и тихо застонала, привлекая Семьсот двадцать седьмого к себе. Пусть все случится! Глупо отказывать себе в удовольствии, раз уж до этого дошло. К тому же она хочет его не меньше, чем он – ее.

– Я так скучал, – прошептал Джон ей на ухо, опаляя дыханием. – Ты так нужна мне… Софи…

Если и существует более неподходящий момент назвать женщину чужим именем, то только у алтаря. Возбуждение схлынуло разом. Рита закаменела, а в следующую секунду решительно оттолкнула Джона. Обуздать эмоции оказалось непросто. Очень непросто.

– Я не Софи, – холодно изрекла она и вылезла из-под распаленного брюнета. Надела ночную рубашку и коротко бросила: – Прикройся.

– Мне… крайне неловко. – Джон густо покраснел и отвел глаза. Он сидел на табурете в кухонном отсеке, завернувшись в плед. – Приношу тысячу извинений.

Рита нахмурилась. Вот за что, интересно, он извиняется? За то, что накинулся на нее, словно голодный зверь, или за то, что назвал другим именем?

Она вздохнула и поставила перед ним чашку с теплым молоком. Тем самым, рязанским, с повышенной жирностью.

– Ты помнишь меня? – спросила твердо, бескомпромиссно задвигая все личное на задний план: не время сейчас для эмоций.

Семь-два-семь вскинул голову и взглянул на нее.

Сердце дернулось, заныло в груди, но Беликова взяла себя в руки и стиснула зубы, чтоб ни один мускул на лице не дрогнул.

«Если он скажет «нет», я взвою!» – подумала она и замерла в ожидании ответа.

Казалось, прошла целая вечность. Держать маску безразличия становилось все сложнее. Безумно хотелось схватить его за плечи и тряхнуть. Крикнуть: «Вспомни меня!» Но…

Нельзя. Ни в коем случае нельзя.

– Разумеется, я помню вас, – еле слышно вымолвил брюнет. Напряжение отпустило, и Маргарита облегченно выдохнула. – Вы – Рита. Рита Беликова.

Он снова зарделся. Даже уши стали красными.

– Вы спасли мне жизнь, Рита, а я… – Джон сглотнул. – Повел себя как животное. Даже хуже…

В каждом слове слышалась горечь. Вот же… Жуткое дело, особенно учитывая, что киборги априори не способны здраво оценивать морально-этический аспект своих действий. Ведь они – всего лишь машины, выполняющие волю хозяев. По крайней мере, именно так считала Рита до встречи с Джоном…

– Как после такого в глаза вам смотреть, не представляю… – Он стиснул зубы, и на скулах заходили желваки. – И Софи… Она никогда не простит измены, уж я-то знаю!

Маргарита стойко приняла удар. Больно. Очень. Но ему сейчас в разы больней. И поэтому…

«Поэтому мне надо быть человеком!»

– Не стоит так себя корить, Джон. – Она села рядом и накрыла его руку ладонью. – Твое состояние пока еще крайне нестабильно. Все это… э… последствия аварии. Ты попросту не осознавал происходящего.

– Да-да… – Он потер лоб. – Проблемы с головой.

– Вот именно, – кивнула Рита. – А теперь сосредоточься и расскажи последнее, что помнишь. Максимально подробно.

Брюнет нахмурился.

– Последнее? – зачем-то уточнил он.

– Да. Что происходило непосредственно перед тем, как ты сейчас… кхм… пришел в себя.

– Ну… – задумался Семь-два-семь. – Решили, значит, мы с Резо отсоединить ускоритель…

Беликова еле-еле сдержала улыбку, и он тут же это подметил.

– Похоже, я уже рассказывал, как мы пришли к этому исключительно рациональному решению?

– О да. – Рита все же улыбнулась. – В деталях. А что случилось потом?

– Потом я вернулся сюда, – продолжил он. – Принял душ и лег спать.

– И все? – напряглась Рита. Нехило так у него память продырявило! Почти две недели как корова языком слизала!

– Ну… да… – растерянно кивнул Джон, и тут Беликову осенило:

– А сны тебе снились?

Семьсот двадцать седьмой ощутимо напрягся. Даже губу закусил. Поразмыслил и кивнул:

– Снились. Много. Кошмары в основном.

– Постарайся вспомнить хоть один, – попросила Рита.

– Это нелегко, – вздохнул брюнет. – Они все расплываются, и остается какая-то невнятная муть. Кажется, мне опять снилась авария. Я чувствовал скорость. Вспышки света, гарь, грохот, металлический скрежет… Потом еще Софи, моя невеста… Я застал ее за примеркой свадебного платья, и она сказала, что это плохая примета.

Он на мгновение залип и сморщил лоб.

– А еще мне снились вы, Рита.

– В самом деле? – Беликова скрестила руки на груди. Это интересно!

– Я видел, как вы уходите… – прошептал Джон, нахмурив брови и устремив взор глубоко в свои мысли. – Вас уводил от меня Паша, ваш друг. А я стоял в странном высоком аквариуме. Вы заплакали. Мне хотелось успокоить вас, но я не мог говорить: какая-то штуковина на лице мешала. Тогда я поднял руку, но было слишком поздно… Вы ушли, а я остался там один, в темноте…

Рита стояла у панорамного иллюминатора обсерватории, скрестив на груди руки, и сосредоточенно вглядывалась в безжизненное космическое пространство.

– Почему ты назначила встречу именно здесь? – Павел встал рядом и нахмурился.

– Слепая зона, – ответила Рита, не повернув головы. – Нас здесь не видно и не слышно. Но только в пределах квадратного метра. Так что не дергайся особо или беседовать придется в холодильных камерах пищеблока.

– В холодильных камерах? – Павличенко вскинул брови.

– Там вторая слепая зона, – пояснила Рита. – Ты принес, что я просила?

– Нет. – Павел тоже скрестил руки на груди и напустил сердитый вид. – И вообще вся эта затея мне крайне не нравится. Почему бы просто не дождаться шефа?