осаду, – пробормотал себе под нос барон и махнул платком лазутчику: мол, докладывай дальше.

– А несколько дней назад вдруг появилось ещё одно, довольно большое войско, которое Потёмкин приказал сразу же грузить на небольшие суда, которых у русских много. Судя по опрятному виду, хорошему вооружению – это отборные солдаты.

– Сколько их?

– Я насчитал более четырёх рот. Потом Потёмкин присоединил к ним примерно половину от своих сил и лёгкие пушки, которые также погрузили на суда. Взяли они с собой и одно среднее орудие, способное после нескольких удачных выстрелов разнести наши ворота, – шпион чуть помялся и продолжил. – Прошу меня простить, гере генерал-губернатор, но у вас совсем нет времени. По обрывкам разговоров я понял, что они собираются сходу штурмовать Ниеншанц. Флотилия, как говорили между собой два младших русских командира, случайно остановившись около моего лесного тайника, должна была отправиться утром, после их молебна, но я не стал ждать, нашёл в тайном месте свою лодку и… мне помогли белая ночь и попутный ветер, который позволил поднять парус.

– Ты всё правильно сделал и достоин награды, – Горн указал Игнациусу взглядом на стоявший в углу сундучок – и слуга достал оттуда увесистый мешочек. – Сейчас камердинер вручит тебе деньги. Ты сменишь платье на сухое и, ни с кем не разговаривая, отправишься в Нарву.

– Слушаюсь, гере генерал-губернатор, вытянулся во фронт отставной солдат.

– В Нарве ты тоже ни с кем и ни о чём не будешь разговаривать, а сразу явишься к коменданту и передашь ему вот это письмо.

Горн с явной неохотой покинул своё удобное кресло, подошёл к столу и взял один из лежавших на скатерти конвертов.

– Он запечатан моей личной печатью, так что у коменданта не будет сомнений.

– Слушаюсь, гере…

– Слушаешь, так молчи, пока не спросят, – оборвал его барон. – Пока лично я не прибуду в Нарву, ты будешь жить там и вести себя тише воды, ниже травы. Ни с кем не напиваться! Не терпится – выпей перед сном и заваливайся сразу спать! В разговоры ни с кем не вступать, о русских никому ничего не говорить, все наши беседы забыть! Понял?

– Jawohl[50]! – по-немецки завопил бывший кнехт.

– Сделаешь всё, как я сказал, получишь большую награду и станешь фогтом. Проболтаешься – велю колесовать за государственную измену. Всё понял?

– Jawohl!

– Забирай письмо, деньги и убирайся! Лазутчик не мешкая выполнил генеральский приказ.

– А теперь, Игнациус, чтобы не грустить, возьми бутылку вина, которую ты утащил ночью из моей корзинки и уже наполовину успел опустошить, и посторожи у двери с обратной стороны. Нам с господином подполковником никто не должен помешать провести важный совет, – распорядился барон Горн.

Как только уличённый в краже хозяйского вина и покрасневший от стыда и досады (за разоблачение) камердинер затворил за собой дверь, генерал жестом пригласил шотландца присесть к столу и, вновь удобно развалившись в своём кресле, нервно встряхнул рукой кудри дорогого парика:

– Не будем терять дорогое время на разговоры о бегстве мальчишки, гере Киннемонд. В конце концов, заснувший пьяный солдат сам заслужил свою участь, а русский лазутчик просто умело воспользовался ситуацией.

Барон заметил, что Томас Киннемонд, ожидавший выволочки, облегчённо выдохнул.

– Да, да. Я совершенно не собираюсь вас наказывать. Что бы этот мальчик сейчас ни рассказал Потёмкину – уже не имеет никакого тактического значения. Нам сейчас эти сведения не повредят. Знаете, чем мы с вами сейчас займёмся, гере подполковник?

– Никак нет, – в недоумении уставился на губернатора наёмник.

– Обсудим нашу ретираду, – с удовольствием потянулся в кресле губернатор.

Бегство

Томас Киннемонд удивлённо смотрел на генерал-губернатора Густава Горна. Его и без того уголками приподнятые брови едва не образовали две параллельные линии, а узкие губы, словно в немом вопросе, вытянулись в трубочку.

– Да, да, мы обсудим ре-ти-ра-ду – чётко проговаривая каждое слово повторил барон Горн. – И успокойтесь пожалуйста, гере подполковник. Мы с вами военные люди – получили приказ наступать – наступаем, протрубили ретирадный сигнал – отходим. Так ведь?

– Да, конечно, но… – попытался возразить комендант.

– Вот гарнизон сегодня и выступит к Нарве – по вашему приказу. Не возражайте! Вы для начала внимательно слушайте меня, и, пока не спрошу вашего мнения – только отвечайте на вопросы. Ясно?

– Да, гере генерал! – задрал подбородок шотландец.

– Замечательно, – барон стянул с головы парик, обнажив почти лишённую растительности голову, аккуратно разместил его у себя на коленях и протёр платком вспотевшую лысину. – Видите ли, гере Киннемонд, не буду скрывать, что именно здесь, на краю королевства, и именно сейчас вы мне нужны, и это – залог вашей будущей успешной карьеры, поскольку я не думаю, что вы считаете для себя лучшим местом службы Ниеншанц, в котором всегда главным комендантом будет не королевский офицер, а местный кровопийца по имени комар.

Густав Горн невольно потёр платком нещадно искусанную за ночь этими маленькими вампирами шею.

– Итак, сейчас мне нужен помощник – расторопный и храбрый. А вы расторопный, подобно большинству наёмников и, безусловно, храбрый, как все шотландцы, оставшиеся после казни невезучего Чарльза[51] без короля и по всему миру за весьма скромную плату предлагающие свои шпаги различным монархам.

После этих слов Томас Киннемонд встал и учтиво поклонился губернатору.

– Давайте без условностей! – шведский вельможа бросил платок на стол. – Здесь и сейчас вашу шпагу приобретаю я, причём не как генерал-губернатор Ингерманландии, а как влиятельный в королевстве человек – барон Густав Горн! Мне нужно оказаться в Нарве в ближайшее время. Предлагаю и вам последовать за мной. Но прежде нам нужно соблюсти ряд условностей.

– Я – весь внимание, гере генерал, – отчеканил Киннемонд.

– Очень хорошо, что вы согласились. Буду откровенен: нынешняя должность губернатора – не предел моих желаний, – барон расправил кружевное жабо на груди. – Мой покойный отец, Эверт Горн, был фельдмаршалом, и не просто губернатором – штатгальтером в этих краях. Мой дядя, граф Густав Горн – тоже фельдмаршал, а сейчас по королевскому Указу он отвечает за оборону всей Швеции! Поверьте, и я, барон Густав Эвертсон Горн, тоже достигну фельдмаршальского ранга – наш род один из самых влиятельных в королевстве. И тогда… вы тоже не будете забыты. Согласитесь, обращение «генерал Киннемонд» будет звучать куда приятнее для вашего слуха, нежели «полковник Киннемонд», а патент на полковничий чин вы сможете получить довольно скоро, причём вместе с солидным вознаграждением в виде хорошего поместья в одном из окрестных ленов. После войны с московитами, поверьте, образуется много свободных земель.

Наёмник довольно улыбнулся.

– Все эти цели