голос Никиты был неожиданно мягок и нежен… Совсем не такой, каким я его ожидала услышать.

– Конечно, лучик. Я пока закажу ужин в номер. Располагайся.

Принимать душ где-то вне дома мне еще не приходилось. И уж точно со мной не было такого, что между мной и мужчиной, который меня волнует, находилась в этот момент всего лишь хрупкая дверь…

Считать таким мужчиной Вову я теперь отказывалась. Нет большой в моей жизни этого человека. Нет и точка.

Заперла ли я замок в ванной, я проверил целых четыре раза. Лучше лишний раз потянуть на себя ручку, чем чувствовать себя неуютно в полупрозрачной душевой…

Расслабиться мне удалось далеко не сразу. Я то и дело поглядывала на дверь, после произошедшего совсем недавно, сомневаясь в ее надежности… Нет, Никита вряд ли станет ее ломать, как Вова, но…

В этот момент я с шумом выдохнула, до упора повернув ручку крана налево, сделав так, чтобы поток воды стал ледяным. Всего на пару секунд, но это помогло.

– И так будет каждый раз, когда я начну вспоминать Вову, – пригрозила я себе, обнимая себя за плечи.

После этого наслаждаться обнимающими меня теплыми потоками воды стало в разы приятнее.

Кажется, я стояла так, расслабляясь и наслаждаясь незамысловатым массажем час, а может два… Но уже позже, вымыв голову шампунем Никиты и с наслаждением вымывшись гелем с кедровым запахом, я обнаружила, что прошло всего двадцать минут.

Распаренная, расслабленная и разомлевшая, единственное, чего я сейчас хотела – это залезть под одеяло…

Подхватив с полки полотенце и осторожно промакивая им волосы, я невольно бросила взгляд на зеркало.

Вранье.

Я прикусила губу, вдруг осознав, что одеяло – это далеко не единственное, чего я хочу. Хотя его наличие ничуть не помешало бы…

Гоня от себя ненужные и даже чуточку вредные мысли, я натянула трусики и потянулась к предложенной Никитой рубашке. Гладкой, чуточку прохладной для моего разгоряченного тела и… недостаточно плотной.

– Что ты за человек, Маша? – шепнула я, глядя на себя в зеркало. – То шарахаешься от Никиты, то «забываешь» о необходимости нижнего белья…

Из отражения, ничуть не впечатлившись, смотрела совершенно другая Маша. Бесстыдная.

С алыми, от налившейся крови губами, с лихорадочно блестящими глазами. С высоко вздымавшейся грудью, чьи вершинки были отлично видны сквозь белую ткань рубашки.

И все это только от мысли: что будет, если Никита увидит меня такой…

Рука, потянувшаяся к лифчику, застыла на полпути.

Ореховый наполненный желанием взгляд. Мягкие горячие губы, скользящие по моей шее… Нежные пальцы, ласкающие ставшее таким чувствительным тело…

Все это промелькнуло перед глазами, и рука опустилась.

Уже почти ночь, правильно? Значит, скоро нужно будет ложиться спать… А делать это в лифчике вредно. Я читала…

Малодушно отвернувшись от зеркала, я застегнула все пуговицы на рубашке, будто это хоть немного смягчит отсутствие нижнего белья, и, собрав вещи, вышла из ванной. Стремительно. Боясь передумать…

Вот только Никиты в комнате не было.

Неужели он все еще заказывает ужин?..

Оглядевшись, я убрала свои вещи в шкаф и, не найдя решения лучше, скользнула на кровать, почти сразу утонув в ощущении неги и комфорта.

Теплое легкое одеяло, мягкий матрас, от которого я отвыкла, засыпая последние три года на жестком раскладном диване…

Я растянулась на кровати.

Никита же не будет против, если я закрою глаза буквально на пару секунд?..

Не стоит даже удивляться, что парой секунд дело не ограничилось. Только прикрыв глаза, я провалилась в сон, из которого ужасно не хотелось уходить. Там, во сне, я чувствовала себя бесконечно свободной, чувствовала себя в безопасности. Ничего конкретно, никаких образов, только бесконечное ощущение уверенности, что все обязательно будет хорошо.

А еще, что странно, во сне почему-то пахло чабрецом.

Пытаясь найти источник запаха, я повернулась и чуть не упала с кровати.

– Ты в порядке? – придержал меня за плечи Никита, помогая сесть ровнее.

Я машинально кивнула, старательно борясь с дремотой, и не видящем взглядом обвела комнату. Все тот же гостиничный номер, только на небольшом столике, под телевизором стоит поднос с несколькими тарелками и чайник с двумя чашками. Вздохнула и поняла: чабрец мне не снился.

– Прости, если разбудил. Хотел забрать вещи и сразу уйти, но нужно было оставить тебе мазь, – произнес Никита, указывая на прикроватную тумбочку.

Вот так сразу понять, о чем он говорит, я не смогла. Вещи, мазь…

Потерев глаза, я села, подложив под спину подушку и подтянув одеяло повыше.

– Ты не разбудил, – покачала я головой, с трудом узнавая свой хриплый со сна голос. – Это ты прости, что я забралась к тебе в постель и заснула. Я не хотела.

– Не хотела залезать в постель или не хотела засыпать? – с полуулыбкой поинтересовался Никита, налив в чашку чай и подав его мне.

Я с благодарностью приняла чай с удивлением отметив, что он еще горячий, а значит, проспала я не так уж долго.

– Не хотела… – повторила я за Никитой, мысленно возвращаясь к теме разговора, и до меня, наконец, дошло, о чем он. – За все прости…

Щеки залило жаром, и я, смущенно поправив на себе рубашку, отвела взгляд.

Никита хмыкнул, никак не прокомментировав мой ответ.

– Предлагаю тебе поужинать, раз уж проснулась, потом я обработаю тебе раны, чтобы синяки завтра были поменьше, – он глянул на мою шею, как бы показывая, где будут синяки. – После этого я оставлю тебя одну. Будешь отсыпаться.

– Отсыпаться? – непонимающе посмотрела я на него. – Одна?

Никита кивнул.

– Я взял тебе точно такой же номер через две двери. Хотел предложить тебе туда переехать, но раз ты уже обустроилась здесь, не буду мешать.

Мысли в голове засуетились, забегали, но принять его ответ все равно почему-то оказалось сложно.

– Ты с самого начала хотел взять мне отдельный номер?.. И не ждал, что я…

Располагающая улыбка исчезла с его лица, а ореховые глаза будто потемнели.

– Ждал, что ты сделаешь, что? – мягким, но при этом удивительно сильным голосом переспросил он.

Я вновь отвела глаза, вцепившись в одеяло. Ну что я за дурочка, которая не умеет молчать… Или я дура, потому что начала сразу думать о Никите плохо?..

– Посмотри на меня, Маша, – попросил Никита, коснувшись моей руки.

Нехотя я подняла к нему голову, чувствуя себя виноватой.

– Маша, ты, правда, думаешь, что я