Я хотела опять отвернуться, просто чтобы не видеть его чересчур понимающих теплых глаз, но… это было бы нечестно по отношению к нему.

– Очевидно же, что я совершенно не разбираюсь в людях… – произнесла я ломким слабым голосом. – Я больше трех лет жила с человеком, которому я была не нужна… Который презирал меня. Как я могла не замечать, что он ни во что меня не ставит?.. Да лучше бы это была обыкновенная измена… Он бы просто погуливал налево, но при этом любил меня.

– Если «гуляет», это уже не любовь, – покачал головой Никита. – Когда человека любишь, тебе не нужны связи на стороне. Как угодно называй: привычка, удобство, – но точно не любовь.

Я все же опустила голову, глядя на его большую, немного загорелую руку, накрывшую мои тонкие белые пальчики.

– Видишь, я даже в этом не разбираюсь, – отозвалась я шепотом и поставила недопитый чай на прикроватную тумбочку. – Как мне теперь понять, что я делаю правильные выводы о человеке… Гораздо проще сразу ожидать худшего, и просто радоваться, если этого не случится.

– Со мной ты тоже ожидаешь худшего?

Я вскинула голову, столкнувшись с ним взглядом, и не смогла соврать.

– Нет. У меня не получается, как бы я не старалась… Я даже сама подумала, что нужно взять отдельный номер, но сама же убедила себя этого не делать…

По губам Никиты пробежала легкая улыбка.

– И какие у тебя были аргументы? – поинтересовался он, большим пальцем погладив пальчики.

– Я не хотела оставаться одна, и… – я сглотнула, но все же произнесла то, о чем сейчас думала. – Я очень хочу заснуть в твоих объятиях…

Намек был наглым, совершенно неподобающим ни приличной девушке, ни уж тем более замужней даме, коей я себя сейчас все равно не ощущала…

Никита вновь мягко улыбнулся, и подхватив меня, будто пушинку, перетянул к себе на колени, обнимая.

– Вот так? – шепнул он мне на ушко, а я только кивнула, вцепившись в лацканы его пиджака, боясь, что он передумает и ссадит меня обратно.

Его рука скользнула по моей спине, по обнаженным ногам, а когда дотронулась до холодных пальчиков, он еще и укутал меня в одеяло.

– Я хотел бы тебя зацеловать, – произнес Никита, касаясь губами моего ушка и продолжая поглаживать ноги под прикрытием одеяла. – Показать, насколько ты мне нравишься, доказать, что мне можно доверять… Но сейчас ты, будто хрупкая ваза. Одно неосторожное движение, и ты рассыплешься.

От его слов, от горячих губ, касавшихся то ушка, то щеки, от обжигающих пальцев, скользящих по обнаженной коже, по телу бежали мурашки.

Я бы хотела сказать, что все это ерунда. Что его руки, его объятия и его поцелуи были именно тем, что сможет меня вылечить, спасти… Но…

Но Никита был прав. Не пожалею ли я обо всем случившимся завтра? Смогу ли я после этого смотреть ему в глаза…

– Ты можешь просто быть со мной сегодня? – подняла я к нему голову, боясь, что прошу слишком много.

Вот только Никита, кажется, так не думал.

– С удовольствием.

Глава 12

Утром события вчерашнего дня обычно видятся в другом свете. Наступает утро, обиды притупляются, вчерашние надежды и намерения кажутся уже мало исполнимыми.

Обычно так и работает.

Но в этот раз отлаженная схема, по которой работал мой мир – дало сбой. Может, потому что я проснулась на груди мужчины, которому, несмотря на короткий срок нашего знакомства, доверяла?

Рука Никиты крепко обнимала меня, прижимая к себе. Где-то возле его руки находился край сбившейся за ночь рубашки. Но все это было так неважно, ведь под моей щекой уверенно билось его сердце.

Впереди ждал новый день.

Новый день, который я начинаю в постели другого мужчины.

Он не обещал мне быть мужем. Мы с ним не встречаемся, и вообще Никита уедет, как только кончится рабочая неделя... То есть через два дня.

И пусть вчера у нас с ним не было ничего, кроме задушевных разговоров, я не хотела его отпускать.

Я провела рукой по немного волосатой груди Никиты.

Даже в этом он отличался от Вовы. У мужа грудь была болезненно белой, безволосой и о накаченных мышцах, как у Никиты, Вове оставалось только мечтать.

Вова, Никита…

На это теперь будет похожа моя жизнь?

Если я уйду от мужа…

Я мысленно остановилась, вонзив себе ногти в ладонь, и поправилась: «Когда я уйду от мужа». Да. Так гораздо лучше. Это не предположение. Это решенный факт. И никакое «утро вчера мудренее» этого не исправит!

О чем я там думала? Ах, да...

Когда я уйду от мужа, неужели я стану просыпать в объятиях незнакомых мужчин?..

Я тяжело вздохнула, вновь погладив грудь Никиты. Твердая, надежная… Так и хочется спрятаться на ней от всего мира, но хочет ли сам Никита этого? Что, если, бросившись ему в объятия, я просто повторяю ситуацию с Вовой? Навязываю себя человеку, которому не особо нужна?

Не нужна ни мужу, ни Никите, ни родителям, которые, встав в позу, не общались со мной три года…

При мысли об этом на глаза навернулись слезы, а в носу защипало.

Что меня ждет?

Развод. Возвращение к родителям. Бесконечное выслушивание о том, как бездарно я потратила последние три года жизни, а ведь «они говорили!». Вновь решения за меня, где мне быть, с кем и как долго…

Интересно, если бы Вова не угрожал мне и не поднимал на меня руку, отказалась бы я от мысли от развода, лишь бы не возвращаться к родителям и не признавать их правоту? Уж не это ли меня на самом деле останавливало и заставляло закрыть глаза на очевидные вещи…

… А если усложнить вопрос. Если добавить в него Никиту?

Если бы я не встретила его, я бы задумалась о разводе? Ведь подсознательно я о нем действительно думала. Причем думать я начала о нем с понедельника. Как раз после разговора с Никитой…

Я могла бы ответить на эти вопросы, но ответ мне совершенно не нравился, а на сердце становилось больно и тоскливо от мысли, что скоро я останусь одна.

– Ты хорошо знаешь приметы? Как думаешь, к чему проснуться возле плачущей девушке? – хриплым со сна голосом поинтересовался вдруг Никита, поглаживая меня по спине.

– К