Кроме всего, к своему удивлению, она обнаружила, что в Манхэттене, где они с Яковом поселились, очень мало белых. Чернокожие, латиносы, китайцы, говорящие на испанском, французском, русском, японском. Первое время от такого колорита голова шла кругом.

Сотрудники, занимавшиеся подборами пары Хорину, превзошли себя. Татьяна не только сумела расположить этого олигарха к себе и заставить поверить его в абсолютную чепуху о ее принадлежности к израильским спецслужбам, но и потерять голову. Она все чаще стала ловить на себе его задумчивый, изучающий взгляд, и, хотя до прямых объяснений дело не доходило, она чувствовала, что осталось совсем немного. Однако на деле именно этот результат, считавшийся, по сути, вершиной мастерства любого агента, был для нее самым страшным испытанием. Причина была банальна: разведывательные функции в ее отделе совмещались с диверсионными. В случае военных действий они были одни, в мирное время другие, но во всех ситуациях предусматривали использование крайних мер. Подразделения Родимова включались в работу в самых экстренных ситуациях. Например, необходимость войти в ближайшее окружение Хорина для резидента СВР могла означать сбор интересующей информации. Если такая задача ставилась сотрудникам отдела специальных операций, то разведка велась в основном с целью устранения объекта либо эвакуации его в Россию. Гигантские различия были и в способах получения информации. Родимов их называл «менее дипломатичными».

В отличие от Хорина она не испытывала к нему даже обыкновенного желания. Все его попытки расположить Татьяну к себе раздражали, и только огромным усилием воли Нестерова давила видимый спектр негативного отношения к этому человеку.

«Центр» на нее не выходил, равно как и она не предпринимала никаких попыток связаться с ним. Нужно было отсидеться и осмотреться. Не исключено, что Хорин просто затеял какую-то игру. Между тем положение Татьяны было незавидным. Она не относилась к элите разведки. За ее плечами не было Военно-дипломатической академии и прочих заведений, о существовании которых обычный обыватель только подозревает. Категория оперативных сотрудников, к которой она относилась, была из «народа» и попадала в ГРУ только благодаря своим природным качествам, необходимым для специфики работы под крышей этого учреждения. Школа, институт, немного практики по специальности и курсы, которые шли меньше года, но были насыщены до предела. Потом поездка в качестве подружки обыкновенного бандита в Грецию. Недельный отдых и возвращение обратно. Как выяснилось, ГРУ использовало возглавляемую этим человеком преступную группу для решения своих задач в этой стране. Потом отдых, в процессе которого сдала несколько тестов по физической подготовке и три раза в неделю посещала занятия по специальным предметам. Совершенствовала навыки оперативной работы, вождения автомобиля, брала уроки актерского мастерства, на которых с удивлением узнавала в преподавателях любимых артистов. Они учили естественно плакать и смеяться, врать и выражать эмоции. Но больше всего ее убивали занятия по экономике. Как разведчик, она должна была разбираться в вещах и знать термины, которые распространены среди банкиров, финансовых воротил, менеджеров крупных компаний. Первая причина – это вечная связь войны и капитала, вторая – мода и третье – развитие общего кругозора.

Были в этих тренировках и трогательные моменты. Так, пару раз в неделю ее заставляли играть в шахматы и на бильярде. Несколько выходных в компании коллеги мужского пола она провела в казино. После возвращения оттуда обоих дотошно расспросили, во что были одеты игроки за соседними столами, сколько раз менялся крупье и какая ставка была, например, четвертой. Она уже перестала удивляться, что непроизвольно запоминает эти вещи, причем не утруждая себя. Если возникает вопрос, ответ мгновенно всплывает из глубины подсознания. Как-то при разговоре с генералом Родимовым, в отдел которого она попала, Татьяна полушутя-полусерьезно попыталась поблагодарить его за столь высокие знания, полученные в короткий срок. Он удивил, сказав, что все это она знала, просто ее не научили раньше рационально использовать свой потенциал, а родители, школа и институт, в отличие от ГРУ, попросту проглядели способности.

Татьяна не спеша прогуливалась вдоль какого-то здания с огромными черными колоннами, размышляя, как связаться с «Центром». Наверняка Хорин не оставил ее без присмотра. Если явной наружки она не видела, то не исключала возможность того, что, используя свои связи, он через соответствующие структуры США попытается перехватить телефонные разговоры с Москвой. Причем для этого не надо быть олигархом. Любой гражданин Америки, не состоящий на учете у психиатра, может инициировать проверку иностранца, если располагает какими-то компрометирующими данными против него. Тем более после того, как одиннадцатого сентября терроризм долетел до этой страны на пассажирских самолетах.

Тем не менее пора было дать о себе знать, хотя она была уверена, что из поля зрения своего управления не исчезла. Хорин – фигура заметная, и о том, что он уже в Штатах, пишут даже газеты.

Контактных адресов и явочных квартир с условными сигналами в США у нее не было. Ведь в эту страну она не собиралась. Поэтому оставались телефон, Интернет, телеграф и нарочный. В последнем случае нужно было найти соотечественника, отправляющегося в Россию, и под видом безобидного сувенира передать информацию. Но в ее положении этот вариант наиболее несостоятелен. Если все-таки наблюдение ведется, лучше поиграть с компьютером либо воспользоваться телефоном постороннего человека. Внезапно взять и позвонить. Нескольких минут будет достаточно, чтобы сообщить важную информацию, причем открытым текстом. Пока те, кто разрабатывает ее, установят личность человека, у которого она позаимствовала «трубу», дело будет сделано. А звонить она будет не в Москву, потому как номер все-таки останется в памяти оператора сотовой связи, а в Тель-Авив, «бывшему мужу».

Просмотрев на часы, она приняла решение в течение получаса затеряться в городе и по истечении этого времени позвонить. Не сбавляя шага, свернула на первом перекрестке направо и с ходу спустилась в метро. Оно здесь разительно отличалось от московского. Маленький подвальчик, обложенный плиткой, как в обычном переходе. Пустая будка – касса. Взяв в автомате талончик, она подошла к решетке с пропускными перилами и встала в очередь. За ограждением, поставив прямо на пол магнитофон, резвилась молодежь. В основном все негры. Проскользнув мимо, оказалась на перроне шириною в несколько метров. Народу толпилось много, и она, без труда затерявшись среди людей, заскочила в первый попавшийся поезд, машинально запомнив букву. Вышла уже на поверхности. Не оборачиваясь, миновала несколько улиц и перебежала дорогу. За ней никто не шел, а тем более не ехал. Вернее, улицы не были безлюдными и кишели автотранспортом, но ею никто не интересовался. Оглядевшись, увидела вывеску «Макдоналдс». Войдя внутрь, прошла за дальний столик. Рядом сидела какая-то шумная компания смуглых парней в синих комбинезонах. Рестораны быстрого питания пользовались популярностью у служащих близлежащих компаний.

– Извините, – она улыбнулась. – Вы не могли бы дать мне ваш телефон на минуту?

– А куда вы хотите позвонить? – положив руку на нагрудный карман, прищурился круглолицый парень.