Тогда Светлана решилась на развод. Она давно чувствовала себя чужой в этой семье, где каждому от нее был нужен только обед да чистое белье. Как будто ничего плохого, но той близости, общности интересов, о которых мечтала Круглова в этом браке, она так и не нашла. Недовольный своей судьбой муж предпочитал хорошую дозу спиртного любому времяпрепровождению. Театр, кино, выставки – все это было не для него. Он и новости-то слушал в лучшем случае раз в неделю. После работы пропадал в гараже, ремонт обычно заканчивался посиделками с пивком или чем покрепче. На недовольство Светланы реагировал одинаково:

– Вам, бабам, этого не понять!

– Не говори со мной так, Сергей!

Ей было с ним невыносимо тоскливо. Благо, нашла отдушину в любимой работе – Светлану уважали в коллективе, со временем она стала старшей медсестрой отделения. Правда, дома ее повышение восприняли с колкими прибаутками, смысл которых сводился к известной пословице: «Не по Сеньке шапка». Ваня прямо сказал:

– Это твой Эверест, мать.

– Во-во! – осклабился муж. – Предлагаю выпить за многолетнее восхождение!

Сыновья открыто смеялись, хлопая отца по плечу. Панибратство в их отношениях раздражало Светлану. Сама она чувствовала, что Ваня и Леня выросли грубыми, эгоистичными, но не без талантов. Она знала, что оба ее сына смогут твердо стать на ноги. Она была уверена в этом, но ни во что не вмешивалась, ничего не комментировала. К ней бы все равно не прислушались. Чем старше они становились, тем больше разрасталась пропасть между ними. Светлане было очень обидно: почему мальчишки всегда на стороне вечно пьяного отца? Он никогда их не контролировал. Хвалил за любую мелочь, гордо выпячивал нижнюю губу, когда слышал, что сыновья очень на него похожи внешне. Чем больше была доза выпитого, тем меньшей становилась доля участия Светланы в воспитании и взрослении детей.

– Я хочу развестись, – она сказала это, вернувшись из женской консультации. Сомнений в беременности не осталось, в отцовстве – тоже.

– Что ты имеешь в виду? – Сергей мгновенно протрезвел.

– То, что это наш последний ужин вместе.

– С ума сошла? Климакс наступает? – гадливо улыбнулся муж.

– Мам, ты переработала на своем очень ответственном посту, – презрительно сложил губы Иван.

– Мам, ты нас бросаешь? – Леня с вызовом смотрел на нее.

– Я не хочу больше быть женой вашего отца. В любом случае я остаюсь вашей матерью.

– А ты спросила: нужна им такая мать? – Круглов резко встал из-за стола.

В этот же вечер муж и сыновья собрали самое необходимое и уехали. Квартира, доставшаяся Сергею после смерти его родителей, давно пустовала. Светлане было запрещено переступать ее порог. Круглова легко смирилась с запретом – она была влюблена, и все происходящее не казалось ей трагедией. Она смирилась с выбором сыновей, не забыв сказать им, что двери ее дома всегда для них открыты. Правда, они воспользовались ее приглашением лишь по одному разу: каждый перед отъездом за рубеж. Оба знали, что это последняя встреча, но обошлись без лирики и слов любви. Сергея уже не было в живых, Иван, а потом Леонид прощались с матерью, испытывая двойственное чувство. Старший не удержался от вопроса:

– Ты хоть счастлива с ним? – Получив положительный ответ, не смог скрыть разочарования. Тогда Светлана подумала, что скажи она «нет», осталась бы слабая надежда на продолжение отношений, но она не стала лгать. Она слишком долго жила с мужчиной, который смыслом своей жизни провозгласил правду, какой бы горькой она ни была. – Тогда прощай, мать.

Она не почувствовала потери. Расстояние между ней и ее детьми не стало больше. Фактически они перестали существовать как одно целое много лет назад. Может быть, это было даже к лучшему – разрубить узел раз и навсегда. У Светланы осталась ее любовь, ее любимый мужчина и ребенок, в которого она вложила то, что не смогла или не захотела дать двум старшим детям. Она была уверена, что сделала правильный выбор. Как героиня фильма «Москва слезам не верит», Светлана не сомневалась, что после сорока лет, да что там, и в пятьдесят, жизнь только начинается и впереди ее ждут долгие годы счастья.

Обмануть судьбу не удалось. Прохоров все чаще думал об этом. Вернувшись от Светланы в свою квартиру, снова ставшую приютом холостяка, он понял, что больше не хочет поддерживать в ней уют, порядок. Это просто место для ночлега, место, где он может отгородиться от всего мира. В нем Прохорова больше ничто не интересует. Его сына больше нет, зачем пытаться делать вид, что осталось ради чего жить? Бессмысленное существование. Не хочется напрягаться. Он не состоялся по всем статьям: карьера, семья, любовь… Все прошло мимо, к бабке не ходи. Отец говорил:

– Сглазили тебя, сынок, – поседевший, исхудавший, он с жалостью смотрел на сына. Раньше с гордостью, а после того, как Дмитрий приехал знакомить его со Светланой, – с неподдельной грустью. – Сглазили или опоили.

– Не понравилась тебе невестка? – вздохнул Дмитрий, оставшись с отцом наедине.

– Тебе с ней жить, – уклончиво ответил старик.

– Она беременна.

– Сколько ей лет?

– Точно не знаю. Тридцать шесть или тридцать семь. – Прохоров удивился: он на самом деле не знал возраста Светланы. Она немного старше его, но какое это имело значение?

– Не поздновато для ребенка?

– Так получилось, отец.

Дмитрий Ильич впервые задумался о том, что предстоят капризы беременной женщины, потом бессонные ночи с малышом, волнение за его жизнь, за его выбор. Светлана сказала, что родится мальчик. Даже имя придумала – Илья. Она знала, что никто не станет возражать. Шаг за шагом она принимала решения сама: по ее инициативе стали встречаться, она не возражала против разлуки, а теперь поставила перед фактом беременности. У Светланы все ясно и четко. Она легко принимала решения, предоставляя окружающим право принять или не принять их. Одного Прохоров не мог понять: как она могла отказаться от своей семьи, мужа и детей? Почти двадцать лет вместе – и в один миг положить всему конец! Как странно. Он не давал обещаний, не делал признаний. Дмитрий Ильич не собирался уводить Светлану из семьи. Он чувствовал себя неловко, вспоминая, что замужняя женщина остается у него на ночь или поздно вечером возвращается от него домой. Что она отвечала на расспросы домашних?

Для него их отношения были бегством от мыслей о Саше. Прохоров хотел переболеть, переждать, отмучиться. А потом вдруг эта новость о ребенке. Разве у него был выбор? Светлана все решила сама: ни о каком аборте не могло быть и речи. При этом она ни о чем не просила. Светлана не забыла намекнуть, что с мужем последнее время жила в фиктивном браке. Это на тот случай, если бы Прохорову пришла в голову мысль о подлинности своего отцовства. В том, что Круглова его не обманывает, он был убежден. В конце концов, он расценил происходящее как лучшую возможность забыть Сашу.

Она ему снилась. Снилась по-разному: то улыбающейся, то манящей, то отчужденной, равнодушной. В такие дни настроение у Дмитрия было испорчено с самого утра. Эта плутовка сумела пробраться в его сердце. Натворил он дел, думал, что связался черт с младенцем. Кто младенцем-то оказался? Сама Шура не звонила, не искала встреч. Он расценивал это двояко: чувствовала свою вину и не смела или вычеркнула его из своей жизни, потому что никогда особых планов на него не имела.