Зерно Пульсации. Класс предмета: обычный. +2 к уровню умения «Пульсация».

Я даже заглянул в интерфейс, чтобы уточнить, что это за умение. Пользоваться им пока не довелось.

Пульсация. От монаха исходят концентрические волны Ци в такт биения его сердца. Каждый такт исцеляет монаха и его союзников. Если монах призвал менгир с помощью умения «Скользящий менгир», то такты Пульсации исходят еще и от менгира, но целебные эффекты при пересечении волн не складываются. Уровень: 1. Прогресс — 0/20. Радиус волны — 3 метра. Продолжительность пульсаций — 30 секунд. Сила исцеления за такт: базовая регенерация цели*1 минуту.

Хм… Ну, целитель у меня под боком, и умения его явно посильнее этого, так что вряд ли Пульсация мне пригодится в ближайшее время. Но зерно на Нить пути я, конечно, надел — запас карман не тянет. Заодно заглянул и в описание второго упомянутого умения стихии Земли.

Скользящий менгир. Монах использует заряд чистой Ци, чтобы призвать каменный менгир, которым может управлять легкими движениями. Под управлением монаха менгир легко скользит по поверхности земли, другие же игроки не могут его сдвинуть. Манипулируя менгиром, Монах может использовать его как в защитных, так и в атакующих целях, в том числе при активации некоторых умений школы Земли.

Да-да, видел я ролики с монахами школы Янтарного единорога. Их менгиры — этакие вертикально расположенные каменные цилиндры, которыми они вертят вокруг себя, используя то в качестве щита, то в качестве тарана, то чтобы оттолкнуться от него. Своеобразная техника боя, и у меня уже руки так и чешутся испробовать её. Правда, лучше бы это сделать на противниках попроще.

— Ну что, готов? — спросил я Вульфа.

— Честно? Нет. И я думаю, что и ты не готов. Одно дело — завалить один на один ходячую каменюку. Но Изинкан… Ты точно изучал инфу про него?

— Видел ролики. Это здоровенный кентавр.

— Катос, — поправил меня Вульф. — Самый что ни на есть настоящий дух камня. И мало того, что он здоровенный и живучий — почти такой же, как Тактамак. У него и магический арсенал весьма обширный. Больше всего меня беспокоит Окаменение. Во время боя он набрасывает заклинание на случайного члена группы, обращая его в камень. Этот эффект можно либо переждать — а это около минуты, либо разбить каменную корку, освобождая союзника. Для группы из пяти человек это не проблема — главное, не зевать. Но…

— Но нас всего двое, — подытожил я.

— Угу. И я тебе точно могу сказать — я против этого парнокопытного паровоза минуту не простою.

Я вздохнул.

— Ну что ж. Тогда ответ очевиден. Я пойду к нему один.

Нижний уровень подземелий, как и предупреждал Вульф, оказался небольшим, но насыщенным. Продвигаться пришлось уже не по колено, а по пояс в густом тумане, а временам он скрывал и с головой. Единственными ориентирами в пути служило смутное сияние впереди и выныривающие из серой пелены менгиры, похожие на вытянутые человеческие головы с растянутыми в крике ртами. Я не мог избавиться от ощущения, что где-то уже видел похожих истуканов, только в другом антураже. Но не мог точно вспомнить, где. Да и на размышления, честно говоря, времени не было — буквально каждый шаг приходилось преодолевать с боем.

Серые, будто присыпанные пеплом, волки с массивными горбатыми спинами охраняли это место так, словно где-то впереди логово с их маленькими щенятами. Туманные волки. Те самые, в честь которых взял себе имя Вульф. Лишь чуть крупнее обычных, но это тот случай, когда размер вообще не имеет значения, поскольку это не обычные хищники из плоти и крови. Казалось, что они появляются прямо из тумана, порой даже не успевая полностью материализоваться. Набрасываются внезапно, стремительно, силуэты их размазываются, будто дымный шлейф от погашенного, но еще не совсем затухшего факела. Зеленые глазищи светят сквозь белесую пелену, как фары. И все это в полном безмолвии, от которого становится совсем уж не по себе. Рычали бы хоть. Или взвизгивали, получая удар.

Вот с ударами было совсем худо — большинство из них проходило мимо либо вообще сквозь эти серые дымчатые тела, почти не встречая сопротивления. Вульф кинул мне в чат запоздалую подсказку о том, что волков можно достать только серебром или магией стихий. Я сосредоточился на бросках чакрама, Серебряных иглах и Серебряном жале. А еще регулярно набрасывал на себя Зеркальный щит. Его осколки, разлетаясь в стороны блестящей шрапнелью, тоже отлично ранили призрачных тварей. Увы, моя ядовитая кровь их не отпугивала. Либо они не считались животными, либо их ненависть к чужаку, вторгнувшемуся в святая святых, была сильнее страха.

Сам Вульф помог мне зачистить лишь небольшой участок возле самого входа на уровень и остался там. Я его не винил — исходя из механики финального босса, целитель стопроцентно не выживет в схватке с ним. Я и на свой-то счет не был уверен, хоть внешне и сохранял невозмутимость.

Сияние впереди все ширилось, туман вокруг него постепенно рассеивался. Призрачные волки продолжали набрасываться на меня, но, кажется, я уже изрядно проредил их поголовье. Вот трое особо настырных отлетели назад от взрыва Зеркального щита, усеянные острыми осколками, как дикобразы, и все стихло. Сферы Ци почти синхронно взлетели над их телами и поплыли ко мне. Темные, почти черные. В этом походе я черпаю в основном стихию Земли. Что ж, живучести много не бывает.

Вульф рассказывал, что при прохождении группой обычно полностью зачищают эту пещеру, разыскивая в тумане скрытые алтари, с которых можно собрать лут, и добивая всех туманных волков — ради опыта и шанса на выпадение редких ингредиентов с них. Но я шел напрямик к сиянию, а к телам поверженных защитников пещеры даже не склонялся, только собирал Ци. Я здесь не ради фарма, мне нужна только добыча с Изинкана.

Сияние исходило из огромной похожей на кратер дыры в потолке. Оттуда лился яркий золотистый свет, в лучах которого, будто пылинки, вились какие-то мелкие лепестки. Могучая фигура катоса, облитая этим светом, кажется, сама светилась изнутри.

Про себя я по привычке называл этого монстра кентавром. Но кентавр — это ведь наполовину человек, наполовину лошадь. Если же приглядеться к катосу, становится понятно, что нижняя часть его мощного туловища — скорее бычья. Верхнюю часть назвать человеческой можно тоже только с большой натяжкой. Торс — бочкообразный, сплошь поросший короткой, но густой шерстью, толстенные ручищи оканчиваются четырехпалыми лапищами, каждой из которых он может раздавить мне череп. Бычью голову венчают загнутые вперед рога, и толщина их в основании такая, что с трудом охватишь пальцами обеих рук.

В руках такого великана ожидаешь увидеть секиру размером с капот от автомобиля или булаву весом в пару центнеров. Однако вооружен Изинкан длинным изящным копьем, древко которого состоит из витиевато сплетенной лозы толщиной в палец. Кажется, древко это внутри полое, и сквозь неплотно прилегающие стебли просвечивается зеленоватое сияние. Наконечник — из ромбовидного белого камня размером больше ладони. И что-то подсказывает мне, что оружие это куда опаснее, чем выглядит.