и поедем. На отбой по приюту у меня уйдут минуты. Я постараюсь, чтобы нас развели в течение двух дней, чтобы было нужное решение в твою пользу, чтобы вы расписались. Чтобы было разрешение на удочерение. И, думаю, до конца этой недели вы заберете ребенка. Лену Ступишину.

Прошло четыре года. Павел подъехал к крошечному особняку в переулке Арбата. Дом был похож на игрушечный – детский сад для одаренных детей. Павел вышел из машины и хотел пройти во двор. Но вовремя посмотрел на скамейку в таком же крошечном сквере рядом. На ней сидели его мать и девочка не старше пяти лет, похожая на дорогую коллекционную куклу. Длинные золотистые локоны, синие глаза. Одежда, как у маленькой феи. Между ними стоял красный поднос, на котором лежали в буквальном смысле горы крошечных пирожков. Девочка явно уже наелась и просто разламывала остальные пирожки, чтобы посмотреть, какая начинка.

– Мама, – сурово произнес Павел. – Что ты опять творишь! Зачем ты кормишь ребенка таким количеством сладкого до ужина?! Ты же знаешь, что Лида против.

– Твоя Лидия – замечательная мать и чудесная женщина, – спокойно ответила мама, – но про ребенка она всегда говорит глупости. Самое главное для детей – это хорошо кушать.

– Елки, мама. Сейчас еще скажи, что Лида Лену голодом морит. И она не говорит глупости вообще. Лида за два года экстерном закончила факультет педиатрии в университете, чтобы все говорить и делать правильно.

– Папа, перестань ругать бабушку, – внесла ясность Лена. – Я съела всего два пирожка. Просто смотрела, с чем остальные.

– Хорошо, – тут же расплылся в нежной улыбке Павел. Какой ребенок: никогда не даст кого-то обидеть. – А теперь обе быстро сложите в пакет все разломанные пирожки, я их дома за три минуты съем.

– За три? – задумчиво посмотрела на отца Лена. Она в этом «одаренном» садике лучшая по арифметике.

– Посмотри, Паша, – дернула мать сына за руку. – Кто к нам идет.

К их скамейке, опираясь на элегантную трость, шла высокая, очень худая, белоснежно-седая женщина. Подошла, со всеми по очереди поздоровалась, ребенка поцеловала в щеку.

– Ниночка, – затараторила мать Паши. – Почему ты с палкой? Ты повредила ногу? Что случилось?

– Все в порядке с ногами, – скупо ответила Нина. – Сердце мешает передвигаться, это ему опора нужна. Но больше мы не будем развивать тему болезней, ладно? У меня был повод приехать сегодня. Заведующая садом сказала мне, что Леночка сделала какую-то невероятную работу вместо домашнего задания. Все в восторге. Я еще не видела, она мне вечером на мейл пришлет. А мне сейчас просто вот что подвернулось. Решила привезти.

Нина достала из сумки коробку, открыла…

– Ой-ой-ой, – запищала, запричитала, зашлась в восторге Лена. – Это кто? Баба Нина, кто это такой, самый лучший на свете? Я не узнаю.

– Это Арлекино, или наш Петрушка, как тебе нравится. Его сделал большой игрушечный мастер по чертежу японцев. Этот Петя знает пятнадцать слов, отвечает на пять вопросов, танцует. Ну и музыку к нему можно от интернета подключить. Тогда запоет. Папа дома тебе прочитает инструкцию.

У Лены даже волосики на лбу взмокли от волнения. Ребенок со своим сокровищем просто уже ничего не слышал, не видел.

– Спасибо большое, Нина, – сказал Павел. – Ты так ее всегда радуешь. Ты на машине или на такси приехала?

– На такси. Я теперь боюсь садиться за руль: вдруг приступ.

– Тогда я тебя сейчас отвезу домой, а мама с Леночкой поедут на такси. Вызываю. Мама, Лиде скажи, что я скоро.

Все встали. Нина легко обняла мать Паши, а потом опустилась на корточки перед Леной, взяла ее личико в ладони… Павел никогда не видел на ее лице такого обожания в степени муки – до слез и боли. Нина невероятно привязалась к девочке, ничьей сироте, когда та стала дочерью Павла. Даже ему, никакому психологу, понятно, что связь именно такая. Любовь к нему распространилась на его ребенка. И Нина это проявляет в значимых поступках. Этот «одаренный» сад – конечно, для детей особых родителей, а Леночка в нем, потому что за нее просила Нина. И постоянно проверяет, опекает. Еще раньше, когда выяснилось, что Лене требуется еще одна операция, а Паша уже был на полных нулях, все оплатила Нина. После чего Лена с матерью Павла несколько месяцев дышали целебным воздухом на вилле Нины на Лазурном Берегу. С полной обслугой.

Они подъехали к дому Нины. Паша посмотрел на нее и вдруг решился:

– Нина, можно спрошу о том, чего всю нашу жизнь понять не могу?

– Конечно.

– Ты такая необыкновенная, сильная, даже могущественная женщина. И я, вот такой, никакой, ни на что толком не способный, троечник в школе. За что ты меня полюбила?

– Начну с другого: вот что мне в тебе сразу надоело, так это песнь акына про никакой и никчемный. То ли кокетство извращенное, но, скорее всего, перебор честности. И категорически неправильное воспитание твоей мамы. Она с детства давила в тебе уверенность. А теперь отвечу, Паша. Я никогда не встречала такого человека, как ты. А я вроде всех уже на этом свете встречала. Ты настоящий. Крупный, сильный мужчина, который прозрачен, как хрусталь. Я всегда вижу твое сердце, твою совесть, твой мозг, который постоянно напрягается в желании поступить по справедливости. А так, в остальном, ты прав: в Гарвард точно бы не прошел. Но и никакой Гарвард не сделает тебя еще лучше. В тебе есть все, что мне кажется самым важным и редким. Паша, ты огромная, великая любовь моей жизни. Теперь я так же люблю твою дочку. Наверное, это мистика, но Лена так похожа на тебя даже в мелочах. Прости, жену не могу любить. Никак. Но если вам с Леной что-то понадобится – от самой ерунды до главного, – знай: я вас жду. Если разрешите помочь – вы меня осчастливите. Если у тебя получится заехать с ней ко мне на Рождество или Новый год, у меня будут и елка, и настоящие подарки. Не делай таких страшных глаз: автомобиль я ребенку не подарю.

– Конечно, Нина. Так и договоримся. О времени – по телефону. Лена тебя тоже любит, считает родной. Такой это ребенок: умеет дорожить любовью.

Домой Паша ехал сквозь густую метель. И дорога казалась ему такой же неясной, запутанной, как его жизнь. Сколько боли и страданий он причинил женщинам, которые любят его просто ни за что. За то, что сами придумали. Он ненавидел себя за эти их необъяснимые муки. Одна Леночка знает, за что его любит, и это факт. За