Она встала и протянула руку Винсу.

– Потанцуй со мной!

Том заметил, что его мать направилась к дверям, и пошел за ней. Она выглядела уставшей, и Тома это беспокоило.

Он догнал ее и взял под руку.

– Хочешь потанцевать?

– Спасибо, но я немного устала. Я знаю, это невежливо с моей стороны, но я хотела бы уйти.

Его до сих пор обезоруживали эти новые черты, открывшиеся в матери после смерти отца, – ее мягкость и уязвимость.

– Это Рождество… Я понимаю, как нелегко тебе это дается.

Его мать кивнула, затем тихим голосом сказала:

– Я скучаю по нему… Как мы оба знаем, у вашего отца были свои недостатки, но я его любила.

Герцогиня погладила его по руке, что было очень необычно для нее – она вообще не любила прикасаться к людям, включая собственных детей.

– Почему ты не пригласил ее танцевать? – спросила она.

– Кого?

Герцогиня кивнула в сторону Сиары, танцевавшей с Паркером Кидстоном, его школьным другом.

– Сиару Харрис, конечно.

Паркер кружил Сиару в танце, ее новое платье развевалось, золотые нити в белом шелке вспыхивали в такт их движениям. Том ощутил укол ревности.

– С чего бы мне ее приглашать?

Герцогиня грустно улыбнулась.

– Я вижу, как ты на нее смотришь.

Том опять поглядел на танцующих.

Его неприятно поразил ее утренний звонок, когда она сказала, что не нужно за ней заезжать, она приедет с Винсом и Дэнни. Ее голос звучал так холодно, и она явно торопилась закончить разговор.

– Все сложно.

– Да, я догадываюсь, что это непросто.

Он повернулся и в замешательстве посмотрел на мать, удивленный нотками сожаления в ее голосе.

– Ты же не одобряла нашу дружбу?

– Когда ты был подростком, ты имеешь в виду? Конечно, не одобряла – вы же были совсем детьми. Теперь ты уже взрослый, и ты герцог. Ты даже и не догадываешься пока, насколько сложна эта роль. Тебе нужен кто-то, кто будет поддерживать тебя и в хорошие времена, и в плохие. Кто-то, кто понимает, что значит быть герцогиней. Когда ты женишься – а я искренне надеюсь, что рано или поздно ты женишься, – твоя жена выйдет замуж не только за тебя, Том, она выйдет замуж за твой титул со всеми сопутствующими ему обязанностями. Это большой груз. Убедись, что твоя невеста будет к этому готова.

Герцогиня посмотрела на него. Том не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь его мать смотрела ему в глаза так долго, и он никогда не видел в ее взгляде столько искренности, заботы и любви.

– Я не хочу, чтобы ты снова страдал, как тогда после твоего последнего лета здесь, в Лохморе. Правильно ли я догадываюсь, что причиной была Сиара?

Том кивнул в ответ, и мать с сочувствием посмотрела на него.

– Я тогда хотела поговорить с тобой. Но твой отец был так зол на тебя за твое решение стать шеф-поваром, он запретил мне с тобой общаться. Я послушалась. И я до сих пор раскаиваюсь в этом.

Он с горечью вспомнил те полтора года после расставания с Сиарой, когда он, восемнадцатилетний, очень нуждался в опоре, в поддержке и совете, но остался совсем один. Родители тогда с ним вообще не общались, и он до сих пор не мог им этого простить.

– Мне нужна была ваша поддержка, но вы оба просто вычеркнули меня из своей жизни.

Его мать вздрогнула, но не отвела взгляда.

– Я знаю. Я очень виновата перед тобой.

Том настоял на том, чтобы проводить мать в ее комнаты, но они молчали всю дорогу. Перед дверью она повернулась к нему и сказала:

– Все, чего я желаю тебе в жизни, – это жену, которая будет любить тебя всем сердцем. У меня с твоим отцом этого не было… С ним было трудно жить. Так что не торопись – убедись, что человек тебе подходит. Иногда мы думаем, что можем изменить человека, которого любим, превратить его в кого-то, кем он на самом деле не является. Я думала, что смогу заставить твоего отца полюбить меня, и по-своему он меня действительно любил, но на самом деле я прожила жизнь в страшном одиночестве.

Вернувшись в бальный зал, он взял виски с подноса подошедшего официанта, и тут же к нему подлетела стайка университетских подруг Фрэн, которых он знал еще с тех времен, когда они приезжали в Бэйнсворт на каникулы. Он рассеянно кивал в такт их щебетанию, а сам невольно искал глазами Сиару. Куда она подевалась?

Он хотел видеть ее, держать в своих объятиях ее гибкое тело, вдыхать цветочный запах ее духов, чувствовать, как его сердце тает от счастья от ее улыбки.

Как же так получилось? Почему он позволил себе влюбиться в нее? Он видел на примере своей матери, как это тяжело – любить человека, которому ты не нужен. А он не сомневался, что не нужен Сиаре. Сегодня весь вечер она избегала его, всякий раз, когда он ловил ее взгляд, отворачивалась. Она снова отталкивала его, как двенадцать лет назад.

Подошедший Стивен напомнил Тому о его обязанностях хозяина дома. Том с принужденной улыбкой поднялся на сцену, объявил, что до полуночи осталось пятнадцать минут, и предложил гостям накинуть пальто и встретить Новый год на террасе.

Винс тянул Сиару во временную гардеробную, а она еле поспевала за ним, все время теряя то одну, то другую туфлю, которые были ей великоваты.

– Сиара! Ну что же ты! Мы пропустим полночь! – торопил он ее.

Улыба нашел ее на кухне, где она помогала Либби. Она заскочила туда буквально на минуточку, чтобы поздравить подругу, и застряла на полчаса. На самом деле ей просто не хотелось возвращаться в бальный зал, особенно после того, как она заметила, что Том разговаривает с матерью, вид у них обоих расстроенный и они то и дело поглядывают в ее сторону.

О чем они говорили? Герцогиня узнала об их отношениях и теперь отчитывала сына?

Накинув свои пальто, они присоединились к остальным гостям на террасе. Все уже были здесь, официанты спешно разносили бокалы с шампанским, а певец, который тоже вместе с музыкантами вышел под звездное небо, отсчитывал в микрофон время до Нового года.

– Двадцать секунд до полуночи!

Винс пробирался сквозь толпу в поисках Дэнни, таща Сиару за собой.

– Пять, четыре, три… – кричала ликующая толпа.

Дэнни они нашли, но Сиара не видела Тома. Где же он?

– С Новым годом! – выкрикнул певец.

Сиара в отчаянии закусила губу: она загадала, что должна хотя бы увидеть Тома в первую минуту нового года. И тут она заметила его, он стоял, обнимая сестру, и улыбался. Он выглядел счастливым. В отличие от нее.

Оркестр заиграл «Олд Ланг Сайн»[11], и все вокруг стали подпевать: