«Следы заметает», – решил Глеб, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Ему безумно захотелось спать.

Гюрза – Вепрю:

Срочно нужна вся информация по сатра Акунду. На данный момент мы потеряли клиента. Пробиваем по связям.

Вепрь – Гюрзе:

Информация будет в самое ближайшее время. Я разочарован.

Гюрза – Вепрю:

Успокойтесь, ничего фатального не произошло. Рабочий момент.

Они ездили так еще часа три, петляя по Москве, пока Алексей наконец не остановил машину в глухом закутке между гаражами. Здесь было темно и тихо. Справа нависала громада многоэтажного дома, слева, за гаражами, серела огромная опора эстакады Третьего транспортного кольца.

Погасли огни на приборной панели, выключилась музыка. Салон «Селики» затопила звенящая тишина. С треском расстегнув ремни, Алексей повернулся к Глебу, открыл крышку бардачка и принялся что-то искать там, бормоча:

– Я же точно помню… Блин, да где же? Ага, вот он!

Сквозь лобовое стекло в салон проникал жиденький свет, не свет даже, а отблеск московских огней. И в этом неверном сумраке Глеб увидел, что рука Акундина сжимает раскладной нож и лезвие движется прямо к его голове.

– Ты что?! Ты что?! – Вскрикнув, Глеб забился в ремнях, тщетно пытаясь освободиться.

– Не дергайся, – с усмешкой произнес Алексей и ткнул ножом в разорванный пулей подголовник. Несколько секунд он ковырял лезвием в дыре, потом что-то скрежетнуло.

– Есть! – удовлетворенно оскалился Акундин, двумя пальцами сжимая пулю. – Тэ-экс, посмотрим, посмотрим…

Нагнувшись над рулем, он включил диодный брелок-фонарик и несколько секунд рассматривал кусочек металла, едва не отправивший Глеба на тот свет. За это время Погодину удалось справиться с замком и отстегнуться.

– Меченая! Вот ведь суки, а! – взревел вдруг Алексей. – Все, быстро рвем когти! Бегом!

– Что происходит? – пролепетал Глеб.

– Потом, потом. Вылазь!

Они выскочили в темноту. Акундин махнул рукой – за мной, и Глеб, спотыкаясь, побежал за ним вдоль гаражей. На бегу Алексей широко размахнулся и зашвырнул пулю куда-то в темноту.

– У тебя деньги есть? – спросил он, не останавливаясь.

– Ну, есть.

– Тогда айда на Каланчевку, тачку ловить. Мою они засекли и найдут без проблем. Ох, ё, готовился я к бегам, но не думал, что так шустро. А амулетик-то как чисто сработал? Не зря я за него такие бабосы отдал, эх, не зря…

– И куда потом? – спросил Глеб, предпочтя не заметить упоминания о каком-то «амулетике».

– После решим. Я замерз.

Глеб только сейчас сообразил, что Алексей вышел из дома в одной футболке, и поежился – на улице был явный минус, дождь усилился и перешел в мокрый снег.

Добравшись до пустынной Малой Каланчевской улицы, они остановились в тени бетонного забора. Алексей выбивал зубами дробь и ругался. Глеб, вымотанный дракой в подъезде, пулей в подголовнике, своими страхами, оказавшимися отнюдь не беспочвенными, и безумной гонкой под «Раммштайн», с надеждой оглядывал улицу. Сесть в теплую машину и уехать отсюда казалось ему верхом мечтаний. О том, что будет завтра, послезавтра и вообще – потом, – он думать не хотел, да и не мог.

Акундин, чтобы хоть как-то согреться, начал приседать, хлопая себя руками по плечам.

– Может, куртку мою наденешь? – предложил Глеб.

– Я ее порву, ты ж дохляк, – пробурчал в ответ Алексей. – У тебя в сумке одеяло, часом, не завалялось?

– Полотенце есть, махровое.

– Сойдет.

Обернув верхнюю часть туловища полосатым зелено-желтым полотенцем, Акундин стал похож на солдата наполеоновской «Гранд армии», отступающего из-под Москвы. В этот момент на дороге появилась одинокая «девятка». Глеб перешагнул через бордюр и поднял руку. Водитель сбавил скорость, но, заметив за его спиной экзотически одетого Алексея, дал газу и умчался прочь, от греха подальше. Вслед «девятке» понесся отборный акундинский мат.

– Ты чего выпялился? – не выдержал Глеб, невольно подражая манере нового знакомого. – Иди к забору и стой там, понял? Подойдешь, когда я договорюсь.

– Ты мне порычи еще, порычи, – с угрозой ответил Акундин, но послушно убрел в густую тень.

Машину удалось поймать только спустя полчаса. Хозяину раздолбанного «Рено», классическому ночному бомбиле, было глубоко фиолетово, как выглядят его пассажиры, – лишь бы платили.

– Куда? – моргая слезящимися от недосыпа глазами, лениво спросил он.

«Поедем к Милке, – подумал Глеб. – Час на дорогу, потом перекусим и решим, как быть дальше».

Он назвал адрес, кивком согласился с объявленной бомбилой ценой и махнул Акундину – садись.

– Мы куда? – спросил Алексей, когда «Рено» тронулся с места.

– К Милке. Это моя бывшая девушка.

– Бывшая – это хорошо, – хмыкнул Акундин. – Красивая?

Глеб хотел ответить утвердительно, но, подумав, уклончиво сказал:

– На любителя. Рыжая.

– Рыжая – это тоже хорошо, – несмотря на бившую его дрожь, засмеялся Алексей. – Рыжие в постели – огонь! Или нет?

Ничего не ответив, Глеб отвернулся к окну. Ему не нравился этот человек, с которым его свела судьба. Судя по всему, он во всем был полной противоположностью Погодина. И то, что теперь они, как говорится, ходят в одной упряжке, Глебу тоже не нравилось…

Я в жизнь, как в воду —

Нырну с разбега,

Не зная броду,

Не видя брега.

И если свая

Ждет под водою,

Судьба такая

Страшит, не скрою.

Вепрь – Гюрзе:

Информация по Акунду будет утром. Что с клиентом?

Гюрза – Вепрю:

Все нормально, идем по следу.

К дому, где жила Милка Игнашевич, бело-желтой семнадцатиэтажке, торцом выходящей на Ленинский проспект, они подъехали только в половине шестого. Третье транспортное кольцо оказалось закрыто на ночной ремонт, а набережная у Кремля перекрыта милицией из-за аварии – какой-то обкуренный стритрейсер не справился с управлением, протаранил столб, тот рухнул поперек дороги, проломив чугунную ограду набережной и оборвав провода троллейбусной линии.

Милка вставала рано, она была классическим жаворонком, в чем тоже не совпадала с Глебом, любителем поспать. И как всякий жаворонок, утром девушка имела отличное настроение и видела все в радужном свете. «Никаких проблем не будет», – уверил себя Глеб и набрал номер квартиры на пульте домофона.

Под заунывные сигналы, доносящиеся из решетчатого динамика, он начал прикидывать, что станет говорить бывшей подруге. Перебрав в уме разные варианты, решил остановиться на самом простом: