Почему Костя решил обвинить меня в связи с Семёном? Что я сделала не так? Да и кто такой мне Тихомиров, чтобы я перед ним оправдывалась? Но страшно. И обидно. Когда целуют, а потом макают в грязь. Аяз делал также. Неужели все мужчины одинаковые? Неужели не знают никакого иного способа присвоить женщину кроме насилия? Или это именно я другого не заслуживаю? Может быть, действительно провоцирую? Чем? Не понимаю. Мамочка, я не понимаю!

Осторожно обхожу Тихомирова по дуге, постепенно увеличивая расстояние, и срываюсь в приёмную, захлопывая за собой дверь.

Прижимаюсь спиной к шкафу с документами и стекаю по нему на пол, начиная тихо рыдать. Тело с периодичностью в минуту протряхивает крупной дрожью. Как мне быть? Что делать? Где жить? Возвращаться в корпоративную квартиру? Работать я здесь однозначно больше не смогу.

Стягиваю со стола стационарный телефон и набираю номер брата. Мне так стыдно! Но обратиться больше не к кому. «Абонент временно недоступен» — отвечает мне механический голос.

Зависаю, слушая его около минуты. В квартиру все равно придётся вернуться. Там вещи, документы…

С усилием поднимаюсь на ноги, быстро кидаю в сумку вещи, которыми уже успела немного обжиться на столе и выбегаю из кабинета.

Возле лифтов сталкиваюсь с Семёном.

— Назима! — кидается он ко мне. — Что случилось?

Его самого протряхивает. Я шарахаюсь в сторону. Нет! Не надо мне больше сочувствия от мужчин. Оно слишком дорого обходится. Я как-нибудь теперь сама!

— Назима… — он непонимающе смотрит на меня. — Тихомиров что? Тебя обидел? Ударил?

— Нет… — мотаю головой и закусываю губу. — Пусти меня… я уехать хочу.

Пытаюсь проскочить мимо парня в открывшийся лифт.

— Пойдём, — поняв мой манёвр, он заталкивает меня внутрь кабины и заходит следом, зажимая кнопки. — Поедем к матери. Ей все расскажешь.

— Нечего рассказывать, — говорю тихо.

— Да? — ползёт бровь Семена вверх. — Да он только что меня уволил. Человека, без которого завтра встанет информационнное и кассовое обеспечение всех объектов компании. От персональных компьютеров до диспетчерских пунктов распределения сырья.

— Это я виновата, прости меня, пожалуйста, — прошу всхлипывая. — Он подумал, что мы встречаемся. Приревновал…

— Мать будет в шоке… — ржет Семён. — Ну раз такое дело, то действительно самое время ей о нас с Марикой рассказать.

— Что? — не понимаю я.

— Да женат я, — улыбается Семён. — Уже почти месяц как. — Просто Марика она… специфичная, — поигрывая в воздухе пальцами, подбирает слово. — Но очень классная.

— Оу, — замираю я. Ловя себя на странном и совершенно неожиданном ощущении, что мир за дверью кабинета Тихомирова на самом деле не рухнул. Это мне так только показалось. Вот, пожалуйста, счастье у людей. — Поздравляю… — говорю искренне. И тут до меня доходит. — А Анна Ивановна не знает, что вы женаты?

— Пошли, — ухмыляется Семён. Подхватывает меня за предплечье и тянет к стойке охраны. — Цербера своего предупреди, что с нами на такси поедешь. И сама все увидишь.

Вадим принимает идею смены транспорта без энтузиазма, но, видя мое состояние, спорить не решается. Даёт какие-то указания водителю такси и лично открывает мне дверь, усаживая на заднее сидение.

— Привет, — в салоне меня встречает улыбчивая девушка.

Есть только одно но, после которого я начинаю понимать, почему Семён все откладывал знакомство жены с матерью.

Дама его сердца выглядит, мягко говоря, эксцентрично. Бритая практически на лысо, с губами, накрашенными алой помадой, в кожаной куртке-косухе, в широких спортивных штанах и кроссовках на высокой платформе.

— Здравствуйте, — шепчу ей и оглядываюсь на Семена, застывшего в дверях машины.

Он начинает хохотать.

— Назима, это моя жена Марика. Она — профессиональный каскадер. Детка, — смотрит на супругу, — это моя коллега и мамина протеже — Назима.

— Какая ты принцессная, — добродушно дотрагивается до моего плеча девушка. — Я очень рада познакомиться.

— Я тоже, — смутившись, киваю. — Извините, что нарушила ваши планы… — покаянно развожу руками.

— Ничего ты не нарушила, — отвечает Семён, садясь на переднее сидение и пристёгиваясь. — Мы как раз к матери ехали. Решили, что после театра ей хватит культурного ресурса, и удар ее не хватит. Печку ей крутую заказали, вафельницу и йогуртницу. Будет внучке вкусняхи творить.

— Вы беременны? — Спрашиваю, снова переводя взгляд на Марику.

— Так вышло, — шутливо подкатывает она глаза. — Этот человек она бьет ладонью в сиденье, — разрушил мою карьеру. Вот кто же знал, что с ним просто так не оторвёшься.

— Я берег своих головастиков для тебя, малыш, — довольно улыбается парень.

— И с чего ты решил, что у нас будет дочь? — фыркает Марика. — Сын.

— Не не, — грозит пальцем ей Семён. — Третий мужик в доме — это перебор. Я и так, когда твоей башки в постели касаюсь, вздрагиваю и сразу грудь ищу.

— Нет, ну ты представляешь! Какой хам, — обращается ко мне Марика, качкая головой.

Я не выдерживаю и начинаю смеяться.

— Вы — очень красивая даже такой, с «ежиком», — говорю от души.

— Вот! — вскрикивает Марика. — Ты слышал? У неё точно есть вкус. И вообще, предлагаю забиться.

— Чего сделать? — оглядывается Семён.

— Ну поспорить, темень ты непроглядная, — терпеливо объясняет Марика. — Если будет парень, то ты бросаешь курить. А если будет девочка…

— А если будет девочка, — мстительно прищуривается Семён. — Ты целый месяц учишься готовить. Выбирай. Курсы, видосы или у Назимы…

— Лааадно… — поджимает губы Марика. — Ты меня научишь? — оборачивается ко мне.

— Конечно, — киваю с улыбкой.

— Ты только не плачь больше, — неожиданно жена Семена понижает голос и подсаживается поближе ко мне. — У меня больше двадцати прыжков с парашютом, мастер спорта по рукопашке, а по мужикам-мудакам я вообще чемпион. И давай со мной на «ты»? Окей? — сжимает мою руку, лежащую на сиденьи.

— Окей… спасибо, — я незаметно возвращаю ей рукопожатие.

Плакать больше не хочется, но пробитая в груди дыра никуда не делась. Она заставляет меня замерзать и плотнее кутаться в палантин.

Глава 24. Крестная

Назима

Взволнованная Анна Ивановна встречает нас